Главная Плитка

Зана и ее потомки. История о Снежном Человеке из Абхазии. История заны (абхазский йети и его современные потомки) Йети снежный человек женщина и ее ребенок

Зана - это пойманная и прирученная женщина-абнауаю, которая жила, умерла и похоронена в селении Тхина Очамчирского района на памяти некоторого числа еще живших в 60-е - 70-е годы ХХ века людей.
В Абхазии гоминоидов называют очо-кочи (по-мингрельски) и абнауаю (по-абхазски). По многочисленным преданиям, абхазцам при заселении края пришлось изгонять и истреблять их. Но записаны и недавние рассказы об отстреле их охотниками, о поимках и приручении, о случайных встречах. Собирая эти сведения, профессор А. А. Машковцев в 1962 году услышал и принялся исследовать историю Заны

Зану,йети, поймали в ущелье реки Адзюбжа. На неё охотился местный помещик. Она отличалась нечеловеческой хитростью и умела исчезать за мгновение до того, как должна была оказаться в сетях. Но охотник всё же перехитрил. На поляне, куда наведывалась волосатая гостья, оставили красные мужские трусы. Пока она пробовала их надеть то через голову, то через бёдра, её и повязали.
Пленницу назвали Заной («зан» - по-грузински «чёрный») и поселили в яме, обнесённой частоколом из заострённых брёвен. Она рычала, кидалась в донимавших её детей палками и комьями земли. И лишь через несколько лет, когда Зану немного приручили, её переселили в пацху - плетёный шалаш. Спала она на земле, выкопав себе углубление. Ела руками, так и не освоив миску с ложкой. Ходила голой. Разговаривать не научилась, хотя на своё имя откликалась. Зана умела стягивать сапоги с ног своего хозяина Эдги Генабы, которому досталась после двух передариваний. И ещё мастерски подражала скрипу калитки, после чего по-детски радостно смеялась.
Вокруг Заны жили далеко не ангелы. Местные жители поили её вином, «девушка» быстро хмелела, после чего проявляла мощную сексуальность. Любители побаловаться с чудовищем всегда находились. Говорят, в ходе пьяных оргий Эдги Генаба учреждал приз для того, кто «оседлает» Зану. И призы не оставались без хозяев.
Родив первенца, Зана потащила его к источнику и промывала в ледяной воде. Младенец скончался. Такая же участь постигла второго её ребёнка. После чего жители Тхины догадались тотчас после родов отобрать новорождённого у незадачливой мамаши. Так дети начали выживать. Всего их выросло четверо - две дочери и два сына. Кто мог считаться их отцами, не знали. Много лет спустя, накануне переписи населения, детей приписали Камшишу Сабекиа, который имел неосторожность признаться, что до свадьбы не раз «играл» с Заной
Похоронили ее в 80-90-х годах прошлого века, но среди нынешних жителей селения и окрестностей более десятка были при этом, а иные, те, кому свыше восьмидесяти лет, тем более - за сто, знали Зану длительно и много могли извлечь из своей памяти. Особенно подробно описал Зану Ламшацв Сабекиа (около 105 лет), а также его сестра, Дигва Сабекиа (свыше 80 лет), Нестор Сабекиа (около 120 лет), Куона Кукунава (около 120 лет), Алыкса Цвижба (около 130 лет), Шамба (около 100 лет). Пожалуй, нет в окрестностях дома, где не сохранились бы семейные воспоминания о Зане. Вот выжимка из всех сведенных вместе записей.
Дата и место поимки Заны темны. Согласно одному варианту, ее поймали в горных лесах Заадан, согласно другому - близ морского побережья нынешнего Очамчирского района или еще южнее - нынешней Аджарии. В пользу Аджарии говорит кличка "Зана", что схоже с грузинским "занги" - темнокожий, негр. Настигли ее не случайно, ловцы охотились за ней. Когда ее связывали, Зана яростно сопротивлялась, ее колотили дубинками, забили рот войлоком, надели на ноги бревно-колодку. Возможно, ее перепродавали, прежде чем она оказалась в собственности владетельного князя Д. М. Ачба в Зааданских лесах. Потом пленница попала к его вассалу X. Челокуа. Еще позже ее получил в подарок приезжавший в гости дворянин Эдги Генаба, который отвез ее связанную в свою усадьбу в селении Тхина, что на реке Мокви, в 78 км от Сухуми. Дата ее появления здесь неизвестна, но с этого рубежа сведения местных информаторов становятся конкретными. Сначала Генаба поместил Зану в очень крепкий загон из вертикальных бревен. Пищу ей спускали туда не входя, так как она вела себя как дикий зверь. Зана вырыла себе в полу яму и в ней спала. В таком совершенно диком состоянии она оставалась первые три года. Но понемногу приручалась, и ее перевели в плетеную ограду под навесом в стороне от дома, где сперва содержали на привязи, позже отпускали уже и на волю. Она не уходила далеко от мест, где приучилась получать пищу. В теплом помещении жить не могла, круглый год оставалась в любую погоду во дворе под навесом, где снова вырыла себе яму или нору для спанья. Любопытные селяне подходили к ограде, тормошили абнаую палками, которые она иногда с яростью вырывала. Детей и домашних животных гоняла от себя, бросая в них камни и палки.
Кожа абнаую была черной или темно-серой, все тело ее с головы до ног и особенно обильно в нижней части было покрыто черно-рыжеватыми волосами, они были местами длиной в ширину ладони, но не очень густы. У ступней волосы почти исчезали. Ладони были вовсе без волос. На лице они были совсем редкие, небольшие. Зато на голове, как папаха, возвышалась беспорядочная, свалявшаяся копна совершенно черных жестких, блестящих волос, гривой спускавшихся на плечи и спину.
Как все абнаую, Зана не имела человеческой речи. За десятки прожитых тут лет не научилась произносить и одного абхазского слова. Могла лишь бормотать, издавать нечленораздельные звуки, а в раздражении непонятные выкрики. Слух у нее был острый, шла на свое имя, выполняла кое-какие команды хозяина, побаивалась его окриков.
Абнаую была очень рослая, массивная, широкая. Непомерно большие груди. Высокий толстый зад. Мускулистые руки и ноги, но голень от колена до лодыжки была странной формы - без всякого утолщения посередине. Пальцы на руках были толще и длиннее человеческих. На ногах пальцы обладали способностью широко раздвигаться (в том числе, когда она была раздражена), особенно отодвигался большой палец.
Удивительным было лицо Заны. Оно пугало. Широкое, скуластое, с крупными чертами. Плоский нос, со вздернутыми большими ноздрями. Выдвинутая вперед нижняя часть лица наподобие рыла. Широкий разрез рта, крупные зубы. Как-то неестественно выступающий затылок. На низком лбу волосы начинались от самых бровей - лохматых, густых. Глаза имели красноватый оттенок. Но самое ужасное: выражение этого лица было не человеческим, а животным. Иногда, хоть и редко, Зана рывком, неожиданно начинала смеяться, обнажая свои белые зубы. Никто не замечал, чтобы она улыбалась или плакала.
Прожив весьма долгие годы, сперва у Ачбы, затем у Генабы, Зана удивительным образом до старости и смерти физически не менялась: не было у нее седины, не выпадали зубы, сохранила полную силу. А сила и выносливость ее были огромны. Зана могла бежать быстрее лошади. Она переплывала бурную реку Мокви даже в разлив, а в холодном роднике, который до сих пор носит ее имя, купалась летом и зимой. Свободно поднимала одной рукой и несла на голове в гору с мельницы пятипудовый мешок. Неуклюже, как медведь, но свободно влезала на деревья за фруктами. Мощными челюстями легко грызла грецкие орехи.
Какие странные инстинкты и повадки таил ее организм! Чтобы полакомиться виноградом, сдергивала на землю целую лозу, увившуюся на высокое дерево. С буйволами ложилась прохладиться в воду источника. По ночам нередко уходила бродить по окрестным холмам. От собак и при иной необходимости применяла огромные палки. Странно любила что-нибудь делать с камнями: стукала друг о друга, разбивала их. Уж не ею ли был обит остроконечник мустьерского типа, какие делали ископаемые неандертальцы, найденный в 1962 году А. А. Машковцевым как раз на холме, где бродила Зана? Пока надлежит допустить, что это простое совпадение.
У людей Зана смогла научиться очень немногому. Она осталась лишь полуприрученной. И зимой она предпочитала оставаться голой, какой ее выловили в лесу. Надеваемое на нее платье рвала в лохмотья. Однако к набедренной повязке ее отчасти приучили. Кто-то из прежних владельцев сделал ей тавро на щеке и дыры в мочках. В дом иногда входила, и даже ее подзывали к столу, но в общем слушалась она только хозяина - Эдги Генабу, а женщины ее боялись и приближались, только когда она была в хорошем настроении. В раздражении и ярости Зана была страшна, кусалась. Хозяин умел ее успокоить. На детей не нападала, но пугала, и детей в округе стращали Заной. Лошади ее боялись. Ела Зана все, что давали, в том числе мамалыгу (густую кукурузную кашу, заменяющую абхазам хлеб), мясо, всегда только руками, с чудовищным обжорством. От вина приходила в хорошее настроение, затем засыпала обморочным сном. Спала Зана всегда в яме, ничем не прикрываясь, но любила закапываться в теплую золу от потухшего костра. Самое главное, чему Зану удалось научить: она могла высекать огонь из кремня на трут-лишайник и раздувать - это было так похоже на врожденное стуканье камнем о камень. Но дальше этого ее трудовое воспитание в сущности не пошло. Ее лишь выдрессировали выполнять несложные приказы словом или жестом: вертеть ручные жернова, принести дрова или воду из источника в кувшине, снести на водяную мельницу к реке и принести оттуда мешки, снять хозяину сапоги. Вот и все. Старались научить ее сажать овощи и другие растения, но она подражала показу бессмысленно и сама портила все, что сделает. В седле никак не могла удержаться. Как видно, Зана не стала человеком.
Но она стала матерью людей, и это - удивительнейшая сторона ее истории. Важная для генетики. Неоднократно неандерталка беременела, возможно, от различных мужчин, и рожала. Рожала без всякой помощи. Несла полоскать новорожденного в воде, хотя бы и ледяной. Но метисы не выдерживали этого лесного омовения и погибали. Позже люди начали вовремя отнимать у Заны новорожденных и выкармливать их...

два сына и две дочери Заны выросли людьми - полноценными людьми с речью и разумом, правда, обладавшими физическими и душевными странностями, но все же вполне способными к труду и общественной жизни. Старший сын имел имя Джонда, старшая дочь - Коджанар, вторая дочь - Гамаса (умерла лет сорок назад), младший сын Хвит (умер в 1954 г). Все они, в свою очередь, имели потомство, расселившееся по разным местам Абхазии. Двоих из внуков Заны - сына и дочь Хвита от его второго брака с русской - я навестил в 1964 году в городе Ткварчели, где они работали на руднике. Молва утверждает, что отцом Гамасы и Хвита был сам Эдги Генаба. Но их записали при переписи под другой фамилией. Показательно, что Зану похоронили на родовом кладбище семьи Генаба, что этих ее двух младших детей растила жена Эдги Генаба.
Многие жители тех мест хорошо помнят и описывают Гамасу и Хвита. Оба они были люди могучего сложения, с темноватой кожей и некоторыми другими как бы негроидными признаками. Но они почти ничего не унаследовали от Заны из неандертальских черт: доминантным оказался комплекс человеческих признаков, он подавил другую линию наследственности. Это ни в коем случае не были гибриды. Хвита, умершего в возрасте 65-70 лет, односельчане описывают как человека лишь с небольшими отклонениями от нормы. При темной коже и больших губах волосы в отличие ог негроидной расы были прямые, жесткие. Голова мала по отношению к размерам тела. Хвит сверх всякое меры был наделен физической силой, но нравом несговорчивым, драчливым, буйным. В результате стычек с односельчанами у Хвита была отсечена правая рука. Однако и левой ему хватало, чтобы косить, справляться с колхозной работой, даже лазать на деревья. Он обладал высоким голосом и хорошо пел. Дважды был женат, оставив троих детей. На старости переселился из сельской местности в Ткварчели, где и умер, а похоронить его привезли обратно в Тхину и погребли близ могилы матери - Заны.
Гамаса, по рассказам, тоже как и брат, была вдвое сильнее людей. Кожа у нее была очень темная, тело волосатое. Лицо было безволосым, однако вокруг рта пробивалась растительность. Гамаса дожила лет до шестидесяти.
Выжило у Заны два мальчика и две девочки. Дети немного отличались от обычных, кожа их была более смуглая. В детстве были более возбужденными. На этом различия заканчивались.
Младший сын Хвит жил в селе, его помнили как очень сильного, со сложным характером и легко возбудимого человека. Голос был зычный, он хорошо пел.
Через пару лет после того как не стало ее старшего сына Хвита, ученый посетил двух его детей. «я был изумлен очень смуглой кожей и непривычно негроидными чертами лиц,— писал он.— У старшего сына, Шаликулы, сильные мышцы челюстей, он одними зубами способен был легко поднять массивный стул с сидящим на нем тяжелым человеком».
Лучше всего односельчане запомнили Хвита. Двухметровый гигант с пепельно-серой, как у матери, кожей, густыми курчавыми волосами и пухлыми «вывернутыми» губами, он прожил в Тхине почти всю жизнь и умер в 1954 году, немного не дожив до 70. Аполлон Думава хорошо его помнит. Хвит, как и его матушка, не любил детей - наглых, вечно лазавших в его сад за виноградом и грушами. Однажды Хвит повздорил с родственником и набросился на него. Защищаясь, противник пустил в ход мотыгу и рассёк Хвиту правую руку вдоль локтя. Её пришлось ампутировать. Аполлон Несторович вспоминает, как этот недюжинной силы человек вспахивал свой участок, наваливаясь на плуг одной левой рукой.
Хвит был именно человеком: разговаривал, дважды женился, оставил потомство - двух дочерей и сына.

на фото сын Заны,Хвит

Двойняшки Рита и Зоя, дочери Шалико, внука Заны

смотрите с 3 минуты

В Австралии - яху, в Америке - бигфут, в Японии - они, в России - анчутки или лешие. И это - не мифические существа, а реально живущая раса гоминоидов, самым известным представителем которой была Зана…

Обретение хозяина

Исследователи считают Кавказ благоприятным для существования «диких людей»: тёплый климат, много зверья и плодовых деревьев в лесах. Село Тхина расположено около горы Задан в Абхазии. Именно на склоне этой горы в конце XIX века охотники поймали самку дикого человека, с головы до ног покрытую длинными черно-рыжими волосами. Дикарка была схвачена весьма оригинальным способом: один из охотников снял пропахшие потом штаны и положил их на видном месте. Самка пришла на запах, и пока она обнюхивала находку, прятавшиеся в засаде охотники накинули на неё сеть. Пойманную диковину привезли в подарок правившему тогда Абхазией князю Д. Ачбе. Но вскоре эта дикая экзотика надоела князю, и он охотно уступил её своему приятелю-кунаку Челокуа. Но и он недолго выдержал дикий и вздорный нрав своей пленницы, поэтому, когда к нему в гости пожаловал сосед, князь Эдги Генабе, Челокуа с облегчением обменял Зану на бутылку крепкой чачи.

Генабе был человеком увлекающимся, поэтому решил выяснить - можно ли вообще приручить такую дикарку? Он же и дал ей имя в честь горы Задан. Правда, среди современных учёных бытует мнение, что кличка Зана очень похожа на грузинское слово «занги», что означает «темнокожий», «негр». Он отвёз её в свою усадьбу в Тхину и поместил в построенный специально для неё сарай, обнесённый высоким частоколом. Зана вырыла себе нору в земле, которая и служила ей ложем. Во избежание увечий, которые дикарка могла нанести ухаживающим за ней слугам, Генабе велел посадить её на цепь и кормить, спуская пищу через дыру в крыше сарая. Так Зана прожила первые три года.

Приручение

Постепенно Зана успокоилась. Её никто не обижал, наоборот - сытно кормили, а потом и вовсе перевели из сарая в плетёную ограду под навесом в стороне от дома, где она вырыла себе новую яму для спанья. Постепенно Генабе удалось приручить дикарку настолько, что он перестал её привязывать, потому что она сама не уходила далеко от места кормёжки. Слух о необычной пленнице распространился далеко за пределы Абхазии, и к Генабе стали наведываться как просто любопытствующие, так и учёные, стремящиеся изучить поведение дикарки и подробно зарисовать её. Именно по этим рисункам, а также по свидетельствам тхинских долгожителей, мы теперь имеем представление о внешнем облике и повадках Заны.

Кожа её была очень тёмной, все тело с ног до головы покрыто не очень длинными чёрно-рыжими волосами, наиболее густыми в нижней части. На лице растительность была совсем редкой и шелковистой, зато голову украшала огромная копна спутанных жёстких волос. Ладони и ступни ног были практически безволосыми.

Роста она была очень высокого, около двух метров, обладала огромной грудью, как и все самки гоминоидов, и высоким толстым задом. Руки и ноги Заны поражали силой и внешним видом: голени были ровными, без утолщения посередине. Пальцы рук были толще и длиннее, чем у обычного человека, а пальцы на ногах отличались подвижностью. Лицо Заны было широкоскулым, с крупными чертами, выдающейся массивной нижней челюстью и низким лбом. Она была очень сильной и выносливой, могла очень быстро бегать, круглый год купалась в ледяной воде родника, который теперь носит её имя. Легко поднимала одной рукой до 80 кг. Её научили выполнять несложную работу: крутить жернова на мельнице, таскать мешки с мукой. Через несколько лет она настолько привыкла к своему новому положению, что стала узнавать хозяина, откликаться на своё имя и даже выполнять некоторые простейшие команды.

Зана так и не научилась говорить, только мычала и бормотала, зато обладала острым слухом. Не удалось также приучить её носить одежду: любую вещь или обувь она в раздражении срывала с себя и отбрасывала. А вот в еде была неприхотлива - ела всё, чем её угощали, но исключительно руками. Кто-то из деревенских шутников научил её пить вино, от которого Зана сначала приходила в отличное расположение духа, а потом засыпала глубоким обморочным сном. Любимым развлечением Заны было разбивать камни друг о друга. Дикарка легко переносила холод, лишь иногда зарываясь в тёплый пепел от костра, но совершенно не выносила жары. При попытке ввести её в натопленное помещение Зана раздражалась и начинала сильно потеть. Летом её часто можно было видеть нежащейся вместе с буйволами в реке.

Личная жизнь

Как известно, кавказские мужчины неравнодушны к крутобёдрым и большегрудым женщинам. И Зана не стала исключением. От местных джигитов у дикарки родилось несколько детей. Первых малышей она рожала без посторонней помощи, а после родов несла обмывать в горной речке. После подобной купели младенцы умирали от переохлаждения - ведь это были не стопроцентные . Поэтому сердобольные односельчане начали отбирать новорождённых у дикой мамаши и выкармливать общими усилиями. Всего выжило четверо детей Заны: два сына и две дочери. Эти люди были наделены речью и разумом, правда, не без особенностей, но они смогли полностью социально адаптироваться. Старшего сына назвали Джанда, старшую дочь - Коджанар, вторую дочь - Гамаза, младшего сына - Хвит. Все они в свою очередь имели полноценное потомство, расселившееся по всей Абхазии.

«Двоих из внуков Заны - сына и дочь Хвита от его второго брака с русской - я навестил в 1964 году в городе Ткварчели, где они работают на руднике, - писал московский профессор, гоминолог Б.Ф. Поршнев. - Молва утверждает, что отцом Гамазы и Хвита был сам Эдги Генабе. Но их записали при переписи под другой фамилией. Показательно, что Зану похоронили на родовом кладбище семьи Генабе, что этих двух младших детей растила жена Эдги Генабе».

Сыновья Заны обладали некоторыми признаками негроидной расы: темноватой кожей, широкими ноздрями, большими губами, могучим телосложением. Из всех потомков Заны только Хвит остался жить в родном селении.

Куда делись остальные дети дикарки - неизвестно. Хвит был очень сильным, но при этом драчливым и неуправляемым. В результате одной из стычек с односельчанами Хвит лишился правой руки, однако прекрасно управлялся и одной левой: косил, лазал по деревьям, выполнял несложную работу. Он обладал прекрасным голосом и музыкальным слухом, дважды был женат. Жены подарили ему троих детей. «С первого моего взгляда на внука и внучку Заны - Шаликуа и Тайю, - утверждал Б.Ф. Поршнев, - врезалось впечатление незначительной темноватости кожи, очень смягченной негроидности облика.

У Шаликуа необычайно сильные челюстные мышцы, за ним слава: может держать в зубах стул с сидящим человеком и при этом танцевать. Шаликуа наделён даром подражать голосам всех диких и домашних животных». Сама же Зана умерла при родах между 1885 и 1890 годами, прожив около 50 лет. Где она похоронена - неизвестно: старейшины Тхина хранят тайну: по понятиям абхазов раскапывать могилу - святотатство. Даже в научных целях. Однако могила Хвита, сына Заны, известна, и учёные надеются получить ДНК «снежного человека».

История Заны в своё время наделала немало шума в научных кругах. Кто-то из учёных утверждал, что Зана относится к племени гоминоидов, или неандертальцев, другие считали, что Зана была очень рослой, здоровой и слабоумной от рождения деревенской девушкой, которая однажды ушла в лес и заблудилась. Спустя несколько лет её и нашли тхинские охотники. И, пока не найдено неоспоримых доказательств, обе версии имеют право на существование.

История Заны

Статья рассказывает о житье самки реликтового гоминоида среди людей.

В летописи о снежном человеке упоминание существа по имени Зана занимает видное место. Историю Заны исследовали учёные А.А. Машковцев и Б.Ф. Поршнев. Зана - это пойманная и прирученная женщина-гоминоид. Она жила в конце XIX века, похоронена в селении Тхина Очамчирского района.

Многие долгожители этого селения, в частности за сто, Ламшацв Сабекиа (около 105 лет), его сестра Дигва Сабекиа (около 120 лет), Куона Кукунаа (около 120 лет), Алыкса Цвижба (около 130 лет), Шамба (около 100 лет) знали Зану и могли подробно описать. "Пожалуй, нет в окрестностях дома, - писал Б.Ф. Поршнев, - где не сохранились бы семейные воспоминания о Зане".

Дата и место поимки Заны точно не известны. Согласно одному варианту, за ней охотились в горных лесах Заадан, согласно другому - близ морского побережья нынешнего Очамчирского района или еще южнее - в нынешней Аджарии. В пользу Аджарии говорит кличка "Зана", что схоже с грузинским "занги" - темнокожий, негр. Когда ее связывали, Зана яростно сопротивлялась. Ее колотили дубинками, забили рот войлоком, надели на ноги бревно-колоду. Несколько раз ее перепродавали, прежде чем она оказалась собственностью дворянина Эдги Генаба, который отвез ее, связанную, в свою усадьбу в селении Тхина, что на реке Мокви в 78 километрах от Сухуми.

Сначала Генаба поместил Зану в очень крепкий загон из вертикальных бревен. Пищу ей спускали туда, не входя, так как она вела себя как дикий зверь. Зана вырыла себе в земле яму и в ней спала. В таком совершенно диком состоянии она оставалась первые три года. Но понемногу приручалась, и ее перевели в плетеную ограду под навесом в стороне от дома, где сперва держали на привязи, позже стали иногда отпускать на волю. Она не уходила далеко от мест, где получала пищу. В теплом помещении она находиться не любила, круглый год в любую погоду жила во дворе под навесом, где снова вырыла себе яму или нору для спанья. Любопытные селяне подходили к ограде, тормошили ее палками, которые она иногда с яростью вырывала. Детей и домашних животных отгоняла от себя, бросая в них камни и палки.

Кожа у Заны была черной или темно-серой, все тело ее с головы до ног и особенно в нижней части было покрыто черно-рыжеватыми волосами, но не очень густыми. У ступней волос почти не было. Ладони были вовсе без волос. На лице они были совсем редкие, небольшие. Зато на голове, как папаха, возвышалась свалявшаяся копна черных жестких, блестящих волос, гривой спускавшихся на плечи и спину.

Как все гоминоиды, Зана не обладала способностью говорить. За десятки прожитых тут лет не научилась произносить ни одного абхазского слова. Иногда она бормотала, издавала нечленораздельные звуки, а в раздражении - крики. Слух у нее был острый. Она шла на свое имя, выполняла кое-какие команды хозяина, побаивалась его окриков.

Зана была очень рослая, массивная: непомерно большими грудями, что вообще характерно для самок гоминоидов, свисавшими до живота, высоким толстым задом, мускулистыми руками и ногами, но голень от колена до лодыжки была странной формы - без утолщения посередине. Пальцы на руках были толще и длиннее человеческих, на ногах - могли широко раздвигаться. Когда она была раздражена, особенно отодвигался большой палец.

У нее было поразительное лицо. Оно пугало. Широкое, скуластое, с крупными чертами. Плоский нос, со вздернутыми большими ноздрями. Выдвинутая вперед нижняя часть лица наподобие рыла. Широкий разрез рта, крупные зубы. Неестественно выступающий затылок. На низком лбу волосы начинались от самых бровей - лохматых, густых. Глаза имели красноватый оттенок.

Иногда Зана неожиданно начинала смеяться, обнажая белые зубы. Никто не заметил, чтобы она улыбалась или плакала.

Сила и выносливость ее были огромны. Зана могла бежать быстрее лошади. Она переплывала бурную реку Мокви даже в разлив, а в холодном роднике, который до сих пор носит ее имя, купалась летом и зимой. Легко поднимала одной рукой и несла на голове в гору с мельницы пятипудовый мешок. Неуклюже, как медведь, лазила на деревья за фруктами, грецкими орехами.

Чтобы полакомиться виноградом, сдергивала на землю целую лозу. В жару ложилась вместе с буйволами в воду источника. По ночам уходила бродить по окрестным холмам. От собак и при иной необходимости оборонялась огромными палками. Странно обращалась с камнями: разбивала их, стуча друг о друга.

У людей Зана смогла научиться немногому, осталась полуприрученной. В дом иногда входила и даже к столу ее подзывали, но слушалась она только хозяина - Эдги Генабу, а женщины ее боялись и приближались, только когда она была в хорошем настроении. В раздражении и ярости Зана была страшна, кусалась. Хозяин умел ее успокоить. На детей не нападала, но пугала, и детей в округе стращали Заной. Лошади ее боялись.

Ела Зана все, что давали, в том числе мамалыгу, мясо, и всегда только руками. От вина приходила в хорошее настроение, затем засыпала обморочным сном. Спала она всегда в яме, ничем не прикрывалась, но любила закапываться в теплую золу от потухшего костра. Самое главное, чему Зану удалось научить - это высекать огонь из кремня на трут-лишайник и раздувать. Но дальше этого ее трудовое воспитание, в сущности, не пошло. Ее лишь выдрессировали выполнять несложные приказы словом или жестом: вертеть ручные жернова, принести дрова или воду из источника в кувшине, снести на водяную мельницу к реке и доставить оттуда мешки, снять хозяину сапоги. Вот и все. Зана не стала человеком. Но она стала матерью людей - и это самое удивительное в ее истории.

Неандерталка неоднократно беременела от различных мужчин. Рожала без всякой помощи. Несла полоскать новорожденного в воде, хотя бы и ледяной. Но метисы не выдерживали этого лесного омовения и гибли. Позже люди начали вовремя отнимать у Заны новорожденных и выкармливать их.

И вот четырежды совершилось чудо: два сына и две дочери Заны выросли людьми - полноценными людьми с речью и разумом, правда, обладавшими физическими и душевными странностями, но вполне способными к труду и общественной жизни. Старшего назвали Джанда, старшую дочь - Коджанар, вторую дочь - Гамаса (умерла в двадцатых годах XX века), младшего сына - Хвит (умер в 1954 году). Все они, в свою очередь, имели потомство, расселившееся по разным местам Абхазии. "Двоих из внуков Заны - сына и дочь Хвита от его второго брака с русской я навестил в 1964 г. в г. Ткварчели, где они работают на руднике, - пишет Борис Федорович. - Молва утверждает, что отцом Гамасы и Хвита был сам Эдги Генаба. Но их записали при переписи под другой фамилией. Показательно, что Зану похоронили на родовом кладбище семьи Генаба, что этих двух младших детей растила жена Эдги Генаба".

Гамаса и Хвит были люди могучего сложения, с темноватой кожей и некоторыми другими как бы негроидными признаками. Но они почти ничего не унаследовали от Заны из неандертальских черт: доминантным оказался комплекс человеческих признаков. Хвита, умершего в возрасте 65-70 лет, односельчане описывали как человека лишь с небольшими отклонениями от нормы. При темной коже и больших губах, волосы, в отличие от негроидной расы, были прямые, жесткие. Голова мала по отношению к размерам тела. Хвит сверх всякой меры был наделен физической силой, нравом несговорчивым, драчливым, буйным. В результате стычек с односельчанами у Хвита была отсечена правая рука. Однако и левой ему хватало, чтобы косить, справляться с колхозной работой, даже лазать по деревьям. Он обладал высоким голосом и хорошо пел. Дважды был женат, оставил троих детей. На старости перебрался из сельской местности в Ткварчели, где и умер, но похоронили его в Тхине, близ могилы матери - Заны.

Гамаса тоже, как и брат, была намного сильнее обычных людей. Кожа у нее была очень темная, тело волосатое. Лицо было безволосым, однако вокруг рта пробивалась растительность. Гамаса дожила лет до шестидесяти.

"С первого моего взгляда на внука и внучку Заны - Шаликуа и Тайю, - продолжает Борис Федорович свой рассказ, - врезалось впечатление незначительной темноватости кожи, очень смягченной негроидности облика. У Шаликуа необычайно сильные челюстные мышцы, за ним слава: может держать в зубах стул с сидящим человеком и при этом танцевать. Шаликуа наделен даром подражать голосам всех диких и домашних животных".

Это все, что узнал Борис Федорович Поршнев о Зане - реликтовом гоминоиде, палеоантропе, неандерталке (в народе - снежном человеке) и ее потомстве.

на фото сын Заны,Хвит

Двойняшки Рита и Зоя, дочери Шалико, внука Заны

смотрите с 3 минуты

Недавно в одной из телепрограмм экстрасенс предупредила учёного, который хранит череп сына снежной женщины Заны: «Он приносит несчастья. Если хотите, чтобы ваши родные были здоровы, захороните его». Прислушался ли он к совету?

Н.Ларин, Екатеринбург

— Когда-то череп хранился у меня дома на балконе, потом в лаборатории института. Сейчас он лежит в металлическом шкафу в гараже. Не думаю, что он может кому-то навредить, — говорит И. Бурцев. — К тому же о плохом воздействии черепа сказала только одна экстрасенс. Другие отрицали это и говорили, что у моей дочери, у которой сейчас есть проблемы со здоровьем, всё будет хорошо и череп тут ни при чём...

Хотя, конечно, совсем отрицать его влияние нельзя. В Азербайджане, Кабардино-Балкарии и Абхазии местные жители признавались мне в том, что видели снежного человека, но рассказывать подробности отказывались. «Мы не имеем права говорить о встречах с этими существами, иначе пострадает наш род», — говорили они. Перед раскопками старики предупреждали меня: мол, не стоит раскапывать могилы — небо может возмутиться.

И, действительно, как только мы закончили, солнце вмиг затянуло тучами, грянул гром, начался ливень... Когда я повёз кости в Москву, у меня поднялась температура до 39-40 градусов. В Кремлёвской больнице в течение 3 недель не могли поставить диагноз. Потом написали, что это москитная лихорадка, хотя такая болезнь в стране последний раз фиксировалась аж в 1918 г.

Конечно, в моей жизни было много потерь — один из участников раскопок погиб, другой умер от рака, несколько лет назад скончалась бывшая супруга, но не стоит всё это связывать с черепом Хвита...

Какой была дикарка?

Это сегодня Бурцев — главный специалист в стране по снежному человеку. Когда-то он закончил авиационный институт, был инженером, потом перешёл работать в райком комсомола. Год жил в Южном Йемене — создавал там молодёжную организацию, три года работал в Афгане — был советником по печати. Знает арабский, персидский, английский. Занимался бы только политикой, если бы в 1965 г. в 25-летнем возрасте не поехал во время отпуска в экспедицию в Кабардино-Балкарию. Услышал там рассказы жителей о встречах с волосатыми существами и загорелся темой на всю жизнь... А потом узнал о снежной женщине Зане, которая жила среди людей в абхазском селе Тхина с середины XIX в.

Старожилы рассказывали, что за дикаркой долго охотились в лесу. Потом поймали и назвали Заной («зан» по-грузински — «чёрный»). После нескольких передариваний она досталась мелкому князьку Эдги Генаба .

Зана была мощной, двухметрового роста, всё её тело было покрыто густыми тёмными волосами. Жила дикарка на участке своего хозяина — сначала в яме, обнесённой частоколом, а когда стала более ручной — в шалаше. Через несколько лет Зана стала откликаться на своё имя, подчинялась хозяину и трудилась на сельхозработах — с лёгкостью таскала 50-килограммовые мешки с кукурузой на мельницу. Но спала по-прежнему только на сырой земле, ела руками и ходила голой.

Кто её «оседлал»?

«В 70-е годы я встретил долгожителя, который, будучи ребёнком, видел Зану. Он рассказывал, что они, мальчишки, любили её дразнить — бросали в неё камни и палки, а она в ответ рычала, — рассказывает И. Бурцев. — Потом нашёл женщину, которая рассказала, что хозяин снежной женщины Эдги Генаба любил устраивать « мальчишники» , во время которых подпаивал Зану вином и устраивал соревнования — тому, кто « оседлает» дикарку, вручал приз. Смельчаки находились, и у Заны стали рождаться дети. Первых младенцев она таскала к источнику и мыла в ледяной воде, поэтому они скончались. Потом жители Тхины начали отбирать у неё новорождённых. Кто был их отцами - неизвестно».

Дети Заны росли в разных семьях, им дали разные фамилии. Всего выросло четверо — две дочери (Гамаса и Коджанар ) и два сына (Джонда и Хвит ).

Потомок снежного человека Заны - Хвит. Фото: Кадр youtube.com

Больше остальных односельчане помнили младшего сына Заны Хвита — он прожил в селе дольше других детей и скончался в 1953 г. в возрасте примерно 70 лет. Двухметровый гигант был очень сильным, имел густые курчавые волосы, пухлые губы и буйный нрав — однажды в ходе драки даже лишился руки. В отличие от своей матери Хвит был настоящим разумным человеком: разговаривал, жил в обществе, был трижды женат и оставил потомство — двух дочерей и сына.

Местные жители знали место захоронения Хвита и показали его Бурцеву — так в руках учёного оказался скелет сына снежной женщины. Череп его отличается от черепа современных людей: клювовидный затылок, грубый рельеф, минимальная ширина лба, «лишняя» кость на затылке.

Чей череп?

Спустя несколько лет в полутора метрах от могилы Хвита было обнаружено ещё одно захоронение — в широкой и короткой могиле находились останки женщины, лежавшей на боку и с подогнутыми ногами. Её череп с выступающей нижней челюстью также сильно отличался от человеческого...

«Занин это череп или нет, точно неизвестно, — говорит И. Бурцев. — В 2006 г. генетик Т. Дисотелл в лаборатории Нью-Йоркского университета исследовал ДНК костей обоих черепов и пришёл к выводу, что они принадлежат близким родст-венникам. А вот антрополог Ш. Бейли поставила родство под сомнение — есть различия в строении.

Вообще первоначально учёные-гоминологи, и я в том числе, считали, что снежные люди — это дожившие до наших дней неандертальцы. Но почему-то ни мы, ни наши оппоненты так и не нашли признаков неандертальцев в их костных останках. В этой связи сенсационное открытие в 2012 г. сделала М. Кетчам , директор лаборатории ДНК-диагностики в штате Техас. Она на протяжении 5 лет изучала 111 биологических образцов снежных людей, собранных в США и Канаде. Исследования показали, что их генетика очень близка к человеческой. Они представляют собой гибрид человека и неизвестного науке существа. Доктор М. Кетчам даже подала заявку в Мировой зообанк на открытие нового вида, назвав его Homo sapiens cognatus — человек кровнородственный».

Сейчас Бурцев продолжает изучать историю Заны. Он нашёл уже более 30 потомков снежной женщины, у которых родились свои внуки и правнуки... Одни по-прежнему живут в Абхазии, другие разъехались по миру. Одна прапраправнучка Заны живёт в Москве, другая — под Орлом, и у её дочери недавно родился сын...

«Кстати, корреспондент « АиФ» Савелий Кашницкий , который и проводил собственные исследования в Абхазии, помог найти некоторых потомков снежной женщины, — говорит учёный. — Савелий также отыскал Анатолия Бгамбу , который считал себя правнуком Хвита. На самом деле Хвит третий раз женился на русской женщине Марии и удочерил двух её детей от предыдущего брака. Потомок оказался некровным... Зато именно он помог недавно найти захоронения внучек Заны по линии её дочери Коджанар! Это настоящая находка! Для генетического определения вида очень важно проследить именно женскую линию. У нас были только материалы потомков сыновей Заны — Джонды и Хвита. А значит, теперь появился реальный шанс узнать, кем же на самом деле была Зана».