Символы стихий. Основы алхимии

Оценить статью

В алхимии язык тайных символов всегда скрывал от любопытства непосвященных. Нам до сих пор не ясна ее подлинная суть: для одних это изготовление золота, для других – нахождение эликсира бессмертия, для третьих – трансформация человека.

Королевское искусство

Алхимия – мать химии. Именно в алхимических лабораториях впервые были получены серная, азотная и соляная кислоты, селитра и порох, «царская водка» и многие лекарственные вещества. Средневековые алхимики ставили перед собой вполне конкретные задачи.

Один из родоначальников европейской алхимии Роджер Бэкон (XIII век) пишет следующее:

«Алхимия есть наука о том, как приготовить некий состав, или эликсир, который, если его прибавить к металлам неблагородным, превратит их в совершенные металлы».

Превращая простые металлы в благородные, алхимик бросает вызов самой природе.

Несмотря на то, что в Средневековой Европе алхимия была фактически вне закона, многие церковные и светские властители покровительствовали ей в расчете на выгоду, которую сулило получение «презренного металла». И не только покровительствовали, но и сами занимались. Алхимия стала поистине «Королевским искусством».

Курфюрст Саксонский Август Сильный (1670-1733), чьи претензии на польскую корону требовали значительных денежных расходов, превратил Дрезден в настоящую столицу алхимии. Для пополнения казны золотом он привлек талантливого алхимика Фридриха Бёттгера. Насколько преуспел на золотом поприще Бёттгер, история умалчивает. Алхимиков в Европе было много, но адептами – тех, кому открылся секрет философского камня – становились единицы.

На языке символов

Истоки алхимии восходят к герметизму – учению, впитавшему в себя традиции древнегреческой натурфилософии, халдейской астрологии и персидской магии. Отсюда столь загадочный и многозначный язык алхимических трактатов. Металлы для алхимика — это не просто вещества, а олицетворение космического порядка. Так, золото в алхимических манускриптах превращается в Солнце, серебро – в Луну, ртуть – в Меркурий, свинец – в Сатурн, олово – в Юпитер, железо – в Марс, медь – в Венеру.

Выбор семи небесных тел также неслучаен. Семерка – знак полноты и совершенства, высшая степень стремления к знанию и мудрости, свидетельство магического могущества и хранительница тайны. Загадочной выглядит и рецептура, записанная в герметических трактатах. Английский алхимик Джордж Рипли (XV век) для того, чтобы приготовить эликсир мудрецов, предлагает накаливать философскую ртуть, пока она не превратится сначала в зеленого, а затем в красного льва. Возникшие при этом жидкости он советует собрать, в результате чего появятся «безвкусная флегма, спирт и красные капли».

Далее – еще более туманно: «Киммерийские тени покроют реторту своим тусклым покрывалом. Он загорится и, приняв вскоре великолепный лимонный цвет, вновь воспроизведёт зелёного льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, сын мой, тщательно ректифицируй, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови». Как превратить символическое алхимическое слово в живую практическую реальность?

Некоторые пытались, понимая его буквально. Например, соратник Жанны Д`Арк, прославленный маршал Жиль де Ре, дошел до убиения младенцев ради молодой крови, которая, как полагали, необходима была для успеха Великого Делания. Потомкам, которые захотят приоткрыть завесу тайн алхимических текстов, философ Артефий пишет: «Несчастный глупец! Как можешь ты быть столь наивен и верить, что станем мы тебя учить столь открыто и ясно самой великой и важнейшей из наших тайн?». Герметическая символика должна была навсегда скрыть секреты адептов от непосвященных.

Ученым XIX столетия удалось разгадать аллегорию алхимиков. Что такое «лев, пожирающий солнце»? Это процесс растворения ртутью золота. Расшифрован и рецепт Рипли, в котором описана процедура получения ацетона. Впрочем, химик Никола Лемери замечает, что делал этот опыт много раз, но никогда не получал красных капель – вещества, которое, по мнению адептов, обладало свойством философского камня. Химический экстракт был извлечен, но алхимическое чудо не свершилось.

Алхимическая символика – это больше, чем отражение химического процесса. Например, один из главных алхимических символов – дракон, проглатывающий собственный хвост – олицетворение многократности рождений-умираний. Символический язык сакральных текстов обращен не только к технологии, но и ко всем структурам бытия, баланс между которыми и может привести к успеху в алхимических превращениях.

Философский камень

Центральный элемент алхимического учения – философский камень или эликсир, способный превращать неблагородные металлы в благородные. Его представляли не только в виде камня, он мог быть порошком или жидкостью. Некоторые адепты оставили нам рецепт приготовления своего «Великого Магистерия». Например, Альберт Великий в качестве компонентов философского камня предлагает использовать ртуть, мышьяк, серебряную окалину и нашатырь. Все это пройдя через стадии очищения, смешения, нагревания, перегона должно превратиться в «белую субстанцию, твердую и ясную, близкую по форме к кристаллу».

Свойством философского камня была не только трансмутация металлов. Алхимики Средневековья и Возрождения признавали за эликсиром способность выращивать драгоценные камни, усиливать плодоносность растений, исцелять все болезни, продлевать жизнь и даже даровать вечную молодость.

Французский алхимик XIV столетия Николас Фламель отнесен к числу тех мастеров, кому удалось получить философский камень. Познакомившись с трактатом Авраама Еврея, он всю жизнь потратил на расшифровку оставленного там «ключа к Деланию». И, в конце концов, нашел его, обретя, по преданию, бессмертие.

Распространению легенды способствовали неоднократные свидетельства очевидцев, якобы встречавших Фламеля через многие годы после его официальной смерти. Вскрытие могилы алхимика только укрепило миф – Фламеля в ней не оказалось. Впрочем, философский камень не следует рассматривать исключительно как материальную субстанцию. Для многих адептов поиск «Великого Магистерия» был сродни обретению истины, которая могла бы решить наивысшую задачу герметизма – избавление человечества от первородного греха.

Алхимия — это наука?

Церковь считала алхимию источником суеверия и мракобесия. Для поэта Данте Алигьери алхимия - «наука вполне жульническая и ни на что более не годная». Даже Авицена негативно смотрел на герметические таинства, утверждая, что «алхимики могут делать лишь превосходнейшие имитации, окрашивая красный металл в белый цвет – тогда он становится похожим на серебро, или, окрашивая его в желтый цвет – и тогда он становится похожим на золото».

Еще в IV веке до н. э. Аристотель писал о том, что из меди при соединении с цинком или оловом образуются золотисто-желтые сплавы. Часто алхимический опыт считался успешным, когда простой металл всего лишь приобрел окраску благородного. Впрочем, существуют косвенные свидетельства того, что в своих лабораториях алхимикам удавалось произвести на свет золото, по своим качествам ничем не уступающее природному металлу.

В одном из музеев Вены выставлена золотая медаль, вес которой соответствует 16,5 дукатам. На одной стороне медали выгравирована надпись «Золотой потомок свинцового родителя», на другой – «Химическое превращение Сатурна в Солнце (свинца в золото) произведено в Инсбруке 31 декабря 1716 года при покровительстве его сиятельства пфальцграфа Карла Филиппа». Конечно, свидетельство знатного лица никак не может гарантировать того, что при выплавке медали не было использовано настоящее золото. Однако есть и другие аргументы.

В XIV веке король Англии Эдуард II заказал испанскому алхимику Раймунду Луллию выплавку 60 тыс. фунтов золота, предоставив ему ртуть, олово и свинец. Неизвестно смог ли Луллий справиться с заданием, однако исторические документы свидетельствуют о том, что при заключении крупных торговых сделок англичане стали использовать золотые монеты в количестве, значительно превышавшем золотые запасы страны.

Никто не знает, откуда в наследстве императора Священной Римской империи Рудольфа II (1552-1612) появилось 8,5 тонн золотых слитков. Позднее было установлено, что золото Рудольфа II практически не содержало примесей, в отличие от природных слитков, использовавшихся для чеканки монет. Принесшее из глубины веков свои тайны, алхимическое искусство по-прежнему их ревностно хранит, вероятно, навсегда лишив потомков возможности проникнуть в секреты Великого Делания.

p style=»text-align: right;»>Тарас Репин, Иллюстрации — манускрипт Clavis Artis

Наверное, и тот, кто уже имеет о них общее представление, и тот, кто в приведенной здесь таблице видит их впервые, скажут, что прежде всего это условные знаки химических элементов и некоторых сложных веществ. Да, это так. Но это лишь один из множества уровней, на которых "работают" алхимические символы. Чтобы приблизиться к более глубокому их пониманию, необходимо хотя бы кратко рассказать о том, что же такое алхимия. Этот рассказ отчасти разъяснит и само происхождение алхимических символов.

ПУТИ СВЯЩЕННОГО ИСКУССТВА

Слово "алхимия" наполовину арабское. В VII веке арабы завоевали Египет и начали активно осваивать его духовное наследие, переводя на арабский язык уцелевшие к тому времени книги знаменитой Александрийской библиотеки. Словом al-kоmiyв они назвали некое загадочное вещество (впоследствии его нарекут философским камнем), которое было призвано осуществить таинственное превращение несовершенных металлов в золото, как бы "исцеление" металлов, а также других материальных субстанций. Al - обычный арабский артикль; сама же основа слова kоmiyв греческая (Египет тех времен был грекоязычным) и вроде бы нам очень знакомая. Однако означает она совсем не то, что современное слово "химия".

Химическая наука в произведениях александрийских авторов начала нашей эры предстает как Священное Искусство (Agia Tecnh). Что же касается слова chmeia, то его с уверенностью можно этимологизировать от автохтонного названия Египта - Кеми (Chкmi) и истолковать как тайное египетское учение о совершенствовании металлов и минералов. Судя по древнейшим алхимическим папирусам, дошедшим до нас в виде фрагментов, золочение и серебрение металлов, а также окрашивание драгоценных камней воспринимались в те времена как священнодействие и совершались в тайных лабораториях при храмах. Это происходило, например, в Дендера и Эдфу - прославленных мистериальных центрах эллинистического Египта, в не менее знаменитом мемфисском храме бога Птаха. А предания, сохраненные традициями мистических орденов Европы, повествуют, что алхимия возникла еще в Атлантиде или даже во времена Адама, т.е. "до потопа" и, может быть, до грехопадения. Во всяком случае факт существования в Древнем Китае даосской алхимической традиции, которая, несомненно, тысячелетиями развивалась независимо от греко-египетской и вместе с тем обнаруживает глубинное родство с нею, свидетельствует о древности истоков.
Чем же объяснить сакральное восприятие египтянами некоторых сравнительно несложных и чисто ремесленных, на наш взгляд, процедур? Ответ на этот вопрос приближает к пониманию алхимической символики в целом, причем, чтобы получить правильный ответ, нужно обратиться не к латинским или арабским трактатам, а к их максимально древним первоисточникам.

Эти первоисточники дошли до нас на греческом языке. Возможно, древнеегипетских письменных источников не существовало: древние знания могли передаваться изустно при посвящении в таинства Священного Искусства. Создается впечатление, что алхимические трактаты, намеренно "темные", зашифрованные, были написаны тогда, когда возникла угроза полной утраты традиции. Особенно реальной такая угроза стала на рубеже IV-V веков, когда во время вооруженных столкновений христиан и язычников была сожжена Александрийская библиотека (она горела и при Цезаре, но была восстановлена), а любые занятия древними науками, даже математикой, порой приравнивались к колдовству.

Символизм грекоязычных трактатов проявлялся прежде всего в многозначности терминологии. В этих текстах крайне редки символические рисунки, столь разработанные латиноязычными алхимиками средневековья. Впрочем, сама схема аппарата для совершения алхимического "технологического" процесса прочитывалась как символ - простой и строгий, с точки зрения формы. Термины же этих трактатов имеют несколько смысловых уровней (которые к тому же исторически "развертывались" в самых разных сферах знания вплоть до современного психоанализа). Эти термины одновременно означали и стадии "технологического" процесса (золочения и т.п.), и этапы трансформации человеческой души на ее пути к высшему очищению и обожению, а также чисто теургические и богословские понятия. При этом главным, согласно алхимической традиции, был средний из этих трех основных уровней. "Технологическое" златоделие лишь маскировало путь мистериального восхождения адепта, а богословский план скорее указывал цель этого восхождения.

В латинском и тем более в новоевропейских языках каждый из этих многозначных терминов александрийской алхимии разделился на несколько понятий. Например, то, что сейчас называется алхимической трансмутацией, у александрийцев обозначалось словом metabolh. Оно одновременно означает и переход из одного состояния в другое, и мистическое Пресуществление хлеба и вина в Плоть и Кровь Христову в таинстве Евхаристии... Образованный византийский монах еще мог воспринимать такого рода тексты во всей полноте их смысла, но уже на русский язык перевод слово в слово невозможен.

Очень своеобразна логика шифровки символических образов в алхимических текстах. Так, цветком какого-либо растения могли называть сущность понятия, греческое наименование которого созвучно названию этого растения. И если бы только греческое... Некоторые из символических уподоблений явно перенесены в греческий из иных языков - и тогда нить расшифровки теряется. Кое-что, возможно, раскроется в сопоставлении с египетской символикой, в сравнении со структурами различных языков. Но ведь сами александрийцы называли посвятительными центрами Священного Искусства не только Александрию и мемфисский храм бога Птаха, не только Кипр, но и далекую Фракию...

ТАЙНОПИСЬ СВЕТИЛ И СТИХИЙ

Многозначность словесных алхимических символов сохраняется и тогда, когда термины заменяются графическими знаками, своего рода иероглифами. Получится, пожалуй, целая книга, если попытаться описать и истолковать их со всеми основными вариантами, которых немало. Рассмотрим самые главные символы - своеобразную алхимическую азбуку.

"Святое святых" алхимической мистерии - царственный брак мужского и женского начал: "Короля" и "Королевы", "Солнца" и "Луны", "серы" и "ртути"... Первые две пары понятны, но почему же алхимики называли серу и ртуть "отцом и матерью" металлов? И почему именно металлов? Согласно логике алхимического символизма, "философская сера" (а "философы" в алхимической традиции - это адепты Священного Искусства) - носитель духовности, активного Божественного начала, поскольку слово Jeion по-гречески означает и "серу", и "Божество".

Символ серы можно, наверное, истолковать так: Божество (его универсальный знак - треугольник), воплощенное в материи (крест - один из символов проявленного мира), или же высшая алхимическая триада (сера, ртуть, соль), нисшедшая в материальный мир с его четырьмя элементами (стихиями). Для чего же совершается это нисхождение? Для преображения и очищения мира алхимической трансформацией; поэтому перевернутый ("нисходящий") знак серы - это символ Великого Делания.
Ртуть (опять-таки "философская") по-гречески буквально - "жидкое серебро". Понятно, что белая, "лунная", текучая субстанция, "Божественное молоко" - это символ женский. А знак ртути несет в себе идею священного брака - круг Солнца и полумесяц Луны соединяются на кресте материи.

Есть и третий элемент алхимической триады, третья основа первичной материи. Это связующее звено между двумя первоначалами - "соль" или "квасцы". Знак квасцов - восьмилучевая звезда - это символ Богини (Изиды, Инанны, Афродиты). Выражение "дух квасцов", встречающееся в алхимических трактатах, можно, пожалуй, трактовать как дух человека, посвященного в таинства Великой Богини.

Что же касается металлов, то прежде всего скажем о тетрасомии* - о четырех несовершенных металлах. Это медь, железо, олово и свинец; их знаки совпадают с астрологическими знаками соответствующих планет. "Совершенный" по-гречески - то же, что "посвященный"; metallassw означает "изменяю". Так что эти металлы - просто объекты трансмутации, причем под ними можно понимать и душу адепта, и материальные субстанции, поскольку алхимия - учение о преображении всего мира.

Во время Аргиропеи (Среброделия) Малых Мистерий творится Белый Камень, посредством которого несовершенные металлы восходят до состояния "философского серебра" (его символ - знак Луны). А творимый во время Хризопеи (Златоделия) Великих Мистерий Красный Камень возводит металлы до состояния "философского золота" (знак Солнца). Так что в алхимическом учении серебро и золото - это как бы и не только металлы, но и знаки мистериального восхождения. Символ же его завершения - знак не только золота и Солнца, но и воскресения, и самого Великого Делания.

Еще один символ Великого Делания - шестиконечная звезда, которая означает также "божественные воды" или "первичную материю" (Делание представляет собой как бы повторение космогонического акта, повторное рождение из самых истоков мира, из первоматерии или изначальных вод). В этом символе тоже заключена идея брака двух начал: звезда образуется сочетанием двух треугольников - алхимических знаков огня и воды или воздуха и земли (знак первоматерии включает в себя символы всех четырех стихий).

Происхождение алхимических знаков и их связь с алфавитами мира, с геральдическими символами и т.п. - вопрос чрезвычайно сложный и вряд ли полностью разрешимый в ближайшем будущем. Его решение осложняется и тем, что некоторые значки чисто функциональны или же представляют собой греческие и латинские лигатуры (например, уже не символический, а "стенографический" знак "воcьми" - это соединение двух первых букв слова labwn). Они нам понятны, но что, если какие-то другие знаки - это вязь ныне забытых систем письменности?

ПО СТУПЕНЯМ АЛХИМИЧЕСКОГО АЛТАРЯ

Конечно, символы веществ и соответствующих им понятий не исчерпывают богатства алхимической символики. Каждый, кто хотя бы перелистывал учебники по истории химии, помнит причудливых алхимических птиц и зверей в фантастических садах, аллегорические фигуры странных людей... Все это пышное графическое многообразие свойственно алхимическим трактатам позднего средневековья; греко-египетские адепты ничего подобного не изображали. Однако вряд ли можно объяснить этот факт просто "размыванием" древней строгой символической системы.
Все эти многоликие образы тоже традиционны для алхимии.

Единорог, например, символизирует чистую ртуть, "матерь металлов"; феникс означает воскресение; лев - символ Солнца; андрогинная фигура указывает на плод алхимического брака - восстановление райской целостности души человека (соединение мужских и женских "половинок", по Платону). Возможно, введение этих символов Священного Искусства в средневековые трактаты было новой фазой "материальной" фиксации прежде изустных образов инициаций. Описать их все в небольшой статье невозможно; остановимся на тех, которые отчасти раскрывают ритуальный аспект алхимии. Обратимся к символике алхимического алтаря.

Ступенчатый алтарь, увенчанный чашей, был знаком еще александрийским адептам. Его описывает в своем мистериальном видении Зосима из Панополиса, один из самых известных алхимиков греко-египетской эпохи, живший, вероятнее всего, около IV века. Именно в этой чаше, к которой надо восходить по ступеням алтаря, происходит таинство огненной трансмутации. Однако у Зосимы пятнадцать ступеней, а тот средневековый алтарь, о котором сейчас пойдет речь, имеет всего четыре. Вероятно, это различные священные числа одной и той же мистерии: число 15 связано с символикой Великой Богини-Матери, а 4 - традиционное число основных стадий Великого Делания.

Изображение четырехступенчатого алхимического алтаря можно увидеть, как ни странно, не в фондах уникальных древних рукописей, а в общедоступных книгах по искусству. Такой алтарь изображен на картине Иеронима Босха "Брак в Кане Галилейской". (Алхимическая символика в картинах этого великого мастера стала за рубежом предметом специальных исследований).
Алтари в лабораториях алхимиков были предназначены для молитвенного созерцания символических фигур: без всецелого посвящения себя Богу успех трансмутации считался невозможным. Алтарь, изображенный Босхом, находится в сводчатой нише с четырьмя колоннами. Стоящий перед алтарем алхимик указывает на священный предмет, расположенный посреди нижней ступени на вертикальной оси всей картины. Это чаша в форме женской груди. Такой сосуд использовался в мистериях Изиды, а в алхимической традиции подобные очертания характерны для ответвлений алембика - одного из алхимических устройств, имеющего и символическое значение.

Символ этот чрезвычайно важен. Такая чаша символизирует Молоко Девы - текучий аналог Белого Камня, посредством которого совершается Аргиропея. Есть на алхимическом алтаре и один из символов Красного Камня, необходимого для Хризопеи. Это стоящая рядом с чашей фигурка пеликана, который в средневековой европейской символике означал Христа, ибо считалось, что эта птица жертвует своей кровью, питая птенцов. А чаша в форме груди - это еще и образ Брачного Чертога, в котором соединяются в мистическом союзе мужское и женское начала. У Босха (а также у средневековых алхимиков) их символизируют Кровь Христа и Молоко Девы, воспринимаемой как образ Церкви.

Чаша помещена художником точно над фигурами Христа и Богоматери. Это ключ к пониманию алхимического смысла картины: мистический брак Христа и Церкви становится венцом Великого Делания, его небесным прообразом. Кроме того, алхимический брак нередко трактуется как мистериальное возвращение в лоно Великой Матери-Природы, Божественной Матери всего сущего.

ДУХОВНАЯ АЛХИМИЯ

Кому же молился алхимик у своего алтаря? Вряд ли стоит сомневаться в том, что, несмотря на флер "златодельческих" ассоциаций, маскирующих смысл, духовная алхимия представляет собой поистине эзотерическое христианство. Мы уже говорили об изначальном тождестве терминов пресуществления и трансмутации. То же можно сказать и о слове "тинктура". По-латыни оно буквально означает "изменение цвета" или "то, что должно быть окрашено". По-гречески же слово "тинктура" звучит как bajh - от глагола baptw, который значит и изменение цвета (в том числе и в алхимическом Делании), и погружение в воду, и христианское таинство Крещения. Тинктура в алхимии предшествует трансмутации, как и Крещение предшествует Пресуществлению в новозаветной Мистерии. Сказанное нисколько не противоречит кажущемуся политеизму алхимиков: античные божества, соответствующие металлам, в описаниях Великого Делания - лишь символы его стадий.

В алхимическом ключе могут быть истолкованы и некоторые иконописные сюжеты. Например, икона Богоматери "Живоносный Источник" ассоциируется с алхимическим образом Купели Марии, чудесного сосуда. Погружение в него означало приобщение к тайне первичной материи - обетование грядущего мистериального воскресения.

Алхимическими символами насыщена иконография "Софии - Премудрости Божией": православные мастера разрабатывали в красках те же темы, которые на Западе стали основами алхимических трактатов.

Учили алхимики и тому, что взыскуемое ими бессмертное тело - это тело незримое, духовное, "подобное лучам Солнца". Разве это не то же, что сияние Фаворского света в физическом теле христианских святых?

И в Священном Писании присутствуют алхимические символы. В Ветхом Завете грешное сердце сравнивается с металлами в горниле: "Дом Израилев сделался у Меня изгарью; все они - олово, медь и железо и свинец в горниле сделались, как изгарь серебра" (Иез.22:18). Здесь перечислены четыре несовершенных металла - тетрасомия алхимиков; речь идет об Аргиропее - Среброделии.

Об огненной трансмутации, но уже о Хризопее, Златоделии, говорит и Книга Иова: "Но Он знает путь мой; пусть испытает меня, - выйду, как золото" (Иов.23:10).

Ярчайший пример алхимической символики в новозаветной традиции - сюжет Успения Богоматери. Она была в теле Своем взята на небо и обрела бессмертие. Подобным образом, по преданию, удостоились небесного удела пророки Илия и Енох, но не вкусив прежде смерти. Богоматерь же прошла через смерть к бессмертию - путь духовного алхимического просвещения, указанный Самим Христом в Мистерии Голгофы.

Есть и прямые доказательства, что алхимия воспринималась как нечто, не чуждое христианству. Византийские монахи писали молитвенные предисловия к алхимическим трактатам (например к сочинению, приписываемому царице Клеопатре, которая, по преданию, была адептом Священного Искусства), воспринимая их как боговдохновенные книги. А много веков спустя уже в России, в удивительной старообрядческой республике Выгореции, которая существовала с конца XVII до середины XIX века между Белым морем и Онежским озером, бережно переписывали русские переводы Раймонда Луллия, знаменитого испанского алхимика.

Нередко на стенах старообрядческих скитов можно было увидеть каллиграфические листы под названием "Аптека Духовная". Там говорилось о том, как переплавить в огне смирения и сердечной молитвы веру, надежду и любовь, добавляя к ним слезы сострадания и сокрушения, чтобы обрести чистую мудрость и одновременно "здраву быть".

Кстати, очень похожие руководства по духовной алхимии знали и культура Западной Европы, и, как ни странно, средневековый зороастризм. Не претендуя на полноту объяснения всех этих удивительных соответствий, выскажем предположение: может быть, все самое сокровенное и чистое в любой традиции - Священное Искусство - представляет собой алхимию духа, восходящую ко времени потерянного Рая?

ХРИЗОПЕЯ КЛЕОПАТРЫ

"Хризопея" - это сложное символическое изображение, являющееся самостоятельным шифрованным трактатом, автором которого, по преданию, была египетская царица Клеопатра. В левой верхней части "Хризопеи" изображен Уроборос (змей, кусающий себя за хвост) - образ, восходящий к иконографии египетского бога вечности Атума. Символическое "принесение в жертву" Уробороса означает приобщение к вечности в конце Великого Делания.

Надпись на внутреннем кольце "Уробороса" гласит: "Змей один - тот, который держит яд между двумя знаками" (видимо, речь идет о двух состояниях трансмутируемой материи). Надпись на внешнем кольце: "Одно - это все; и благодаря себе - все, и в себе - все; и если (одно) не содержит всего, то все есть ничто" (формулировка алхимического монизма).

В лунообразных фигурах справа от Уробороса усматривают символы Аргиропеи - превращения свинца в серебро, "убеления" свинца. Свинец в священном языке александрийской алхимии может быть символом Озириса - умирающего и воскресающего бога.
Под Уроборосом - небольшая ванночка над печью. Это аппарат для фиксации металлов (или достижения устойчивости души и тела). Трубка предназначена для отвода паров и летучих веществ. Слева сходный аппарат с баллончиком для сбора летучих веществ. Два кружка, имеющих по три отростка, - схематично переданные треножники, сосуды для варки на медленном огне (заманчиво усмотреть здесь символический треножник, используемый в даосской алхимии, однако нельзя забывать, что и античной культуре этот священный предмет был хорошо знаком).

Слева внизу - еще одно изображение Уробороса. Надпись внутри кольца: "Одно - это все". Правее - большой аппарат, на печи которого надпись "огонь" (или "сияние"). Нижний круглый сосуд назван "реторта", верхний - "чаша, сосуд" . Пары в таком аппарате поднимаются из реторты в чашу, конденсируются там, и жидкость стекает по двум противотрубкам (так переводится надпись рядом с одной из них). Возможная символическая параллель - то место в трактате Клеопатры, где говорится о "небесных водах": они представляют собой проявленное ("сгущенное", "сконденсированное") Божественное дыхание, нисходящее на землю.

Пожалуй, главная идея "Хризопеи" - приобщение адепта к чистой "Божественной воде", нисходящей в мир. Впрочем, не все детали символического изображения поддаются убедительному обьяснению, и расшифровка всех его элементов может углубить и внести коррективы в это толкование.

Алхимические символы и знаки

ПРИЧИНА ЗАТЕМНЕНИЯ СМЫСЛА ГЕРМЕТИЧЕСКИХ ТРАКТАТОВ

Герметические трактаты темны для читателя: во-первых потому, что читатели обыкновенно не знакомы с алхимическими теориями; затем, и в особенности, потому, что философы преднамеренно их затемняли. Они смотрели на Алхимию, как на самую высокую науку. "Алхимия есть искусство из искусств, это - истинная наука" , вскричал восторженно Калид в "Книге трёх слов". Подобная наука должна быть известна, по их мнению, только небольшому числу адептов. Можно ли их порицать за это. Теперь нам кажется такой взгляд преувеличенным, но в древности мистерии служили для передачи некоторых законов Природы и правил философии. В средние века, корпорации ремесленников имели практические секреты, которые ни один член корпорации не отважился бы разоблачить. Приготовление некоторых красок составляло драгоценное наследие, которое великие художники передавали своим любимым ученикам. Между тем как учёные, не колеблясь, продавали решения запутанных проблем, герметические философы скрывали свою науку и никому её не продавали. Когда попадался неофит, достойный посвящения, они указывали ему дорогу, не открывая однако всего сразу. Они требовали, чтобы он добивался сам, и только наводили его и поправляли: один указывал состав материи Великого Делания, другой - градусы тепла, порядок окраски, принимаемой составом, устройство химической печи - атанора; но не было ни одного полного описания всего Великого Делания, так как они верили, что могут за это навлечь на себя небесную кару - моментальную смерть. "Я не представляю себе возможности написать это понятным латинским языком, так как Бог тотчас покарал бы меня", говорит Никола Фламель в разборе Авраама Еврея ("Иероглифические фигуры").

Что же касается до обвинения алхимиков в затемнении смысла и символичности, которые могли бы возвести на них слишком усердные теологи, то мне кажется, что символы и странные фигуры, наполняющие их сочинения, могли бы больше служить к обвинению в Магии. Роджер Бэкон, Альберт Великий, Арнольд из Виллановы - не избежали обвинения в Магии и безбожии. А, между тем, алхимики были весьма набожны: в из писаниях постоянно попадаются воззвания к Богу. Они делили своё время между изучением, работой и молитвой. Некоторые думали даже, что тайну изготовления Философского Камня люди получили от самого Бога.

Хорошо ещё, что алхимические трактаты не все так темны как "Согласие философов" ("Turba philosophorum"). И их можно понять и отличить истинное от ложного, при небольшом навыке. Тем, кто хотел бы проникнуть глубже в изучение Герметической Философии, мы рекомендуем обратить внимание на трактаты Альберта Великого, Роджера Бэкона, Бернарда Тревизанского, Жана Д"Эспанье, Никола Фламеля, Гигинуса из Бармы, Генриха Кунрата, Раймонда Луллия, Парацельса, Евгения Филалета, Джона Рипли, Михаила Сендивогия, Василия Валентина, Арнольда из Виллановы и Дениса Захера; а из анонимных сочинений: "Texte d"Alchymie" и "La Tourbe des philosophes".

СРЕДСТВА СОКРЫТИЯ СПОСОБА ВЕЛИКОГО ДЕЛАНИЯ

Алхимические знаки

Ранее, чем объяснить знаки и символы, относящиеся к Великому Деланию, мы укажем, какие средства употреблялись алхимиками, чтобы скрыть от профанов науку Священного Камня. Прежде всего установлены знаки. Они появились вместе с Алхимией. Греки ввели их первыми, получив свою науку от египтян, где она изображалась с помощью иероглифов. Знак воды одинаков с иероглифом воды, подобно другим, например, золота и серебра (Хёффер "История химии", том I и Бертело "Происхождение Алхимии"). Алхимические знаки весьма многочисленны, в некоторых трактатах, например, у Кунрата в сочинении "Confessio de chao physico chimicorum", где он заменяет ими названия химических тел и стадии операции.

Алхимические символы

Символы имели такое же большое применение; так, например, взлетающие птицы означали отделение пара, а птицы опускающиеся, наоборот, - поспешность, стремительность, опрометчивость. Феникс был символом Философского Камня, способного обращать металлы в золото и серебро. Ворон символизировал чёрный цвет, который принимает материя в начале процесса Великого Делания, когда её нагревают. Странная герметическая книга "Немая книга" или "Книга без слов", в сущности содержит только одну строчку текста. Она состоит из символических рисунков, иллюстрирующих процесс Великого Делания.

Мифологические имена

Мифологические имена были в большом ходу.. Марс обозначал железо, Венера - медь, Аполлон - золото, Диана, Геката или Луна - серебро, Сатурн - свинец (см. раздел сайта "Металлы"); Золотое руно обозначало Философский Камень, а Бахус - материю земли. Это греко-египетский символизм; в средние века, мифологическими именами пользовались для обозначения металлов, но в конце XVI века они так усложнились, что бенедиктинец Дон Антуан-Жозеф Пернети должен был написать два толстых тома "Мифы Древней Греции и Древнего Египта", чтобы объяснить из смысл и происхождение.

Иностранные слова

К мифологическим именам присоединолось большое количество иностранных слов; еврейских, греческих и арабских. По происхождению Алхимии, в ней должны были встречаться греческие слова, каковы: хиле - первичная материя, гипоклаптик - сосуд для отделения летучих масел, гидроолеум - эмульсия масла и воды и т.д.

Арабские слова там ещё более многочисленны, как то: эликсир, алкоголь, алкали, боракс, кроме не дошедших до нас, забытых, но находящихся в герметических трактатах, каковы: alcani, etain, alafar, matras и т.д. Что касается еврейских названий, то из можно встретить только в алхимически-каббалистических трактатах. Для изучения всех этих названий, мы попросим читателя обратиться к "Мифо-герметическому словарю" Пернети и "Лексикону Алхимии" Жонсона или Руланда.

Анаграммы

Очевидно, что эта специальная терминология должна была быть достаточна, для устранения профанов, но алхимики пользовались ещё и другими средствами. Они часто употребляли анаграммы. В конце "Songe verd" их находится несколько, и вот объяснение двух из них: "Seganissegede" означает гения мудрости, а "Tripsarecopsem" - дух, тело, душа.

Притчи и загадки

Они пускали в ход притчи. Вот одна, легко объяснимая: "Весь мир знает Камень, а я клянусь Богом живым, что все могут иметь материю, которую я ясно назвал в книге: "vitrium", для невежд, но надо к нему прибавить L и O; вопрос в том, куда надо поставить эти буквы" (Гелиас "Зеркало Алхимии"). Искомое слово есть "vitriol" (купорос).

Любопытная загадка, хорошо известная алхимикам, находится на стр. 744 третьего тома "Theatrum chimicum", сопровождаемая комментариями Николая Барнольда. Вот она: "Aelia Laelia Crispis есть моё имя. Я ни мужчина, ни женщина, ни гермафродит, ни дева, ни юноша, ни старуха. Я не развратница, ни девственница, но всё это взятое вместе. Я не умирала ни от голода, ни от железа, ни от яда, но от всех этих вещей сразу. Я не покоюсь ни на небе, ни на земле, ни в воде, но повсюду. "Lucius Agatho Priscius", который не был ни моим мужем, ни моим любовником, ни моим рабом, без горечи, без радости, без слёз, велел меня похитить, зная и не ведая, для кого этот монумент, представляющий ни пирамиду, ни мавзолей, но оба вместе. Вот могила, не вмещающая в себе трупа, и труп, не заключённый в могилу. Труп и могила составляют одно". Барнольд устанавливает в своём комментарии, что эта выдержка касается Философского Камня.

Другой ребус, не менее знаменитый, заимствован из греческих авторов. "Во мне девять букв и четыре слога; помни обо мне. - Первые три имеют каждая по две буквы. - Другие имеют остальные пять согласных. - Узнай меня, и ты будешь обладать мудростью". Разгадка по-видимому будет "Arsenicon".

Акростих

Имеется ещё способ затемнения смысла; это - акростих. В нём начальные буквы слов какой-либо фразы или надписи составляли слово, скрываемое герметическими философами. Мы дали два таких акростиха в прилагаемых рисунках (Две гравюры с зашифрованным словом "Vitriol").

Вот средства сокрытия слов. Укажем теперь, как алхимики скрывали идеи.

Легенды и мифы

На первом месте стоят легенды, заимствованные из греческой, латинской и египетской мифологии. Их находят у позднейших алхимиков в эпоху возрождения. Мифами пользовались не только для сокрытия Великого Делания, но обратно, старались доказать, что Гомер, Вергилий, Гесиод, Овидий - были Адептами и учили практике Философского Камня. Одно из мнений приписывало Адаму знание Камня. Антуан-Жозеф Пернети в своём словаре, не колеблясь, даёт герметическое объяснение Илиаде и Одиссее. Ни один миф не ускользает от его объяснения. Пернети был последователем Либуа, написавшего "Энциклопедию богов и героев" (Libois - "Encyclopedie des dieux et des heros, sortis des quatre elements, et de leur quintessence, suivant la science hermetique", 2 vol.).

Аллегорические истории

Аллегорические истории применялись алхимиками также во все времена. Грек Зосима делает об этом довольно типический доклад, сообщаемый Хёффером в "Истории химии". В одной, более современной, указаны цвета, принимаемые материей во время Великого Делания: чёрный, серый, белый, жёлтый, красный. "Так, когда я намеревался путешествовать, то встретился между двумя горами с важным господином и скромным и серъёзным крестьянином, одетым в серый плащ и чёрную шляпу; на шее его был повязан белый шарф, а талия стянута жёлтым поясом; на ногах его были красные сапоги" ("Cassette du petit pausan" par Ph... Vr...). Аллегория продолжается на нескольких страницах. Много любопытных аллегорий можно встретить в этой литературе, каковы: аллегории Мерлина и Хёффера; или в историческом очерке Фигье "Алхимия и алхимики". Эти авторы дают им весьма забавные толкования; так Хёффер видит в аллегории Мерлина указание химического анализа, произведённого, как сухим, так и сырым путём.

Криптография

Теперь остаётся сказать о криптографии, то есть об искусстве секретного письма, при помощи специальных букв и знаков, или иносказательной передаче истинного значения. Алхимики употребляли специальные азбуки, составленные из герметических знаков, иногда с примесью цифр. Иоганн Тритемий в соей "Полиграфии" ("Poligraphia") приводит несколько азбук, составленных из особенных знаков.

Иногда алхимики писали слова наоборот, или прибавляли ненужные буквы; тогда как другие пропускали буквы. Парацельс тоже искажал слова, так: "Aroma philosophorum" у него написано "Aroph. D"Arte mont"; в "Tombeau da la pauvrete", он даже заменяет целые фразы. К счастью в конце книги находится ключ или перевод этих странных терминов.

Раймонд Луллий предпочитает особый способ криптографии, обозначая главные периоды опыта, произведения и препараты буквами азбуки. Так в его "Процессе видоизменения души" ("Compendium animae transmutationis") написано: "Посмотри, сын мой, если ты возьмёшь F и поставишь его в С, то получишь Н, то есть первую фигуру F.C.H. и т.д.". F - означает металлы, С - кислоты, а Н - огонь первой степени.

Каждый алхимик употреблял особые способы криптографии; эта пространная наука бесполезна и увлекла бы нас слишком далеко. Достаточно того, что бы сказали о самых распространённых приёмах.

Алхимические пантакли

Пантаклями называются символические фигуры, составленные из самых разнообразных элементов, которые резюмируют собой целую теорию. Пантакль помогает понять и запомнить какую-нибудь систему. Это - краткая формула, которую можно развивать по желанию. Пантакли нередки в трактатах по Алхимии. В сочинениях Василия Валентина «Двенадцать ключей мудрости» и Генриха Кунрата «Амфитеатр вечной мудрости» содержится их большое количество. В сочинении Бархузена «Химические элементы» (Barchusen. «Les Elements chimiques») содержится трактат о Философском Камне, где ход операции изображен в 78 пантаклях. Четыре большие фигуры Ионитора Панзофуса (Ianitor Pansophus) резюмируют всю Герметическую Философию. Мы будем иметь случай дать краткое объяснение многих из этих фигур. В этой главе мы рассмотрим символы, или пантакли, которыми алхимики резюмировали свои теории.

СИМВОЛЫ ПЕРВИЧНОЙ МАТЕРИИ

Греки изображали Первичную Материю одним змеем, кусающим свой хвост. Это - Уроборос гностиков. Одно из первых его изображений находится в александрийской рукописи «Хризопея Клеопатры» («Chrysopee Cleopatre») (II век н.э.), там чёрно-белый Уроборос обвивает слова «единое - все» (см. Berthelot «Origines de l"Alchimie). Далее, единство материи изображалось просто крестом. Уробо́рос, ороборос (греч. οὐροβόρος, от ουρά «хвост» и βορά, «еда, пища»; букв. «пожирающий [свой] хвост») - мифологический мировой змей, обвивающий кольцом Землю, ухватив себя за хвост. Считался символом бесконечного возрождения, преходящей природы вещей, одним из первых символов бесконечности в истории человечества. Уроборос также является символом самореференции, цикличности, подобно Фениксу, а также идеи первоначального единства. В Алхимии уроборос символизирует как Первичную Материю, так и завершение Великого Делания, и иногда изображается в виде «восьмёрки» или более сложной фигуры. По мнению ряда исследователей, толчком к созданию символа послужила форма галактики Млечный Путь.

СИМВОЛЫ ТРЁХ НАЧАЛ (ПРИНЦИПОВ)

Три начала имеют свои специальные знаки: знак «Меркурия мудрых» изображается кругом, сверху которого помещается луна, а внизу - крест; так же представляют обыкновенную ртуть. «Сера философов» изображается треугольником, имеющим внизу три стрелы или крест. «Соль» изображалась перечеркнутым посередине кругом.

Три начала символизированы тремя лицами: Отцом, Сыном и Духом Святым. Эти принципы представлены также тремя змеями или одним змеем с тремя головами, чтобы показать, что они имеют только один корень - материю, подобно Пресвятой Троице, совмещающей три лица в одном. Мы уже видели, что три начала сводились к двум: «Сере» и «Меркурию»; их изображали тогда двумя змеями, составлявшими круг. Один, с крыльями, представлял «Меркурия», женское, летучее; другой, без крыльев, изображал «Серу», мужское и устойчивое.

«Сера» и «Меркурий», составляющие начала активное и пассивное, были символизированы мужчиной и женщиной, обыкновенно королем и королевой. Таким образом они изображены во II томе сочинения «Ar tis Auriferae» («Искусство златоделания»). Под символом короля и королевы они представлены в «Двенадцати Ключах» Василия Валентина.

Соединение короля и королевы составляло философский брак. «Знай, сын мой, что наше делание есть философский брак, где должны участвовать начала мужское и женское» (Ph. Rouillac «Abrege du Grand-Euvre»). Собственно говоря, после этого брака, или союза, материя принимает название «ребис», символизирующее двуполое тело. Этот химический гермафродит весьма часто встречается в герметических трактатах: в начале «De Alchimia opuscula complura veterum philosophor u m» («Собрание небольших сочинений древних философов об Алхимии»), в «Viatorium spagyricum», в немецком переводе сочинения «Crede Mihi de Northon» («Верь мне» Нортона) и т. д.

В рукописных герметических трактатах король одет в красное, а королева в белое, так как «Сера» - красная, а «Меркурий» - белый. «Это наш двойной «Меркурий», эта материя снаружи бела, а внутри красна» (Анонимное сочинение «Texte d"Alchimie»).

«Серу» и «Меркурий» изображали также знаками Золота и Серебра; это обозначало, что «Сера» должна быть извлечена из золота, а «Меркурий» - из серебра. Знаки Золота и Серебра соответствуют в пантаклях сочинения Barchusen"a «Liber singularis de Alchimia» («Особенная книга об алхимии» Бархузена) «Сере» и «Меркурию». Этот пункт будет развит в специальных разделах сайта.

Один рисунок Бархузена изображает знак «Серы», соответствующий Солнцу, а знак «Меркурия», как знак соответствующий Луне, Серебру. Символы «Серы» и «Меркурия», как начал, могут применяться: к «Сере» и «Меркурию», взятых в смысле Материи Камня, а равно и к Золоту и Серебру.

Так как «Сера» устойчива, а «Меркурий» летуч, то алхимики изображали первую Львом, царем зверей, а «Меркурий» - Орлом, царем птиц. «Меркурий» философов есть летучая часть материи; Лев - часть устойчивая, Орел - часть летучая. Философы говорят только о борьбе этих двух животных (Пернети «Мифы Древней Греции и Древнего Египта). Следовательно, Орел, пожирающий Льва, будет означать улетучивание твердых частей; наоборот, Лев, пригвождающий Орла, будет означать осаждение летучего («Меркурия») помощью «Серы». Скажем мимоходом, что слово «Орёл» в сочинении Евгения Филалета имеет иное значение: для него это символ совершенства в операции. Таким образом, семь орлов означают семь совершенств (см. «Entree ouverte au Palais ferme du roi» («Открытый вход в закрытые палаты царя»).

В том же символическом смысле употребляли изображения двух драконов или змей, из коих одна крылатая, а другая без крыльев.

Мы говорили о главных символах «Серы» и «Меркурия». Существует бесконечное множество других символов, что весьма понятно, если вспомнить изречение: «Сера», будучи мужским и устойчивым, а «Меркурий» - летучим и женским, представляются веществами противоположными (устойчивость, летучесть) или животными различных полов (самцом и самкой). В фигурах Ламбспринка (de Lambsprinck) они изображены в виде двух рыб, льва и львицы, оленя и лани и, наконец, двумя орлами. Наиболее употребительный - это символ двух собак. «Сера» называется кобелем, а «Меркурий» - сукой. «Сын мой, возьми черных собак, соедини их, и они родят» (Calid «Secrets d"Alchimie») (Калид«Секреты Алхимии»).

«Сера» и «Меркурий» имели громадное количество символических имен, из которых необходимо знать главные.

Синонимы «Серы»: резина, масло, солнце, точность или устойчивость, красный камень, кислое молоко, шафран, мак, желтая медь или латунь, сухое, краска, огонь, спирт, агент, кровь, дух, красный человек, земля, царь, супруг, бескрылый дракон, змей, лев, кобель, бронза, философское золото и т. д.

Синонимы «Меркурия»: женское начало, белое, луна, белое золото, сырое золото, недоварёное, азот, вода, молоко, белое покрывало, белая манна, белая моча, холод, сырость, летучесть, белая женщина, терпение, белый свинец, стекло, белый цветок.

Синонимы «Соли»: кора, покрывало, яд, купорос, воздух и т. д.

СИМВОЛЫ ЧЕТЫРЁХ ЭЛЕМЕНТОВ

Четыре элемента имеют следующие знаки: «Воздух» изображается треугольником, поставленным вершиной кверху и перечёркнутым линией, параллельной основанию; «Вода» - треугольником вершиной книзу; «Огонь» - треугольником вершиной кверху; «Земля» - треугольником, поставленным вершиной книзу и перечеркнутым линией, параллельной основанию. Шестиконечная звезда и четырехугольник символизируют четыре элемента. Элементы эти были символизированы еще следующим образом: «Воздух» изображался птицей; «Вода» - кораблем, рыбой или сосудом, наполненным водой; «Огонь» - саламандрой, драконом, изрыгающим пламя, зажженным факелом; «Земля» - горой, львом - царем зверей, или человеком. Таким образом они изображены в сочинении «Gloria mundi» («Слава мира») сборника «Mus a eum hermeticum» («Герметический музей»). В знаке «Меркурия» видели изображение кадуцея - жезла греческого бога или египетского бога с головой ибиса, над которой находится диск солнца и рога, символизирующие плодородие.

СИМВОЛЫ МЕТАЛЛОВ, КИСЛОТ И РАСТВОРЕНИЯ МЕТАЛЛОВ

Чтобы указать на операции, производимые с Золотом и Серебром, алхимики употребляли массу символов. В Алхимии Солнце символизирует Золото, поэтому знак Солнца и Золота одинаков, это круг с точкой посередине, что символизирует колёса, запряжённой четвёркой коней, небесной колесницы бога Солнца Гелиоса (Аполлона) (см. раздел сайта ). Что касается символов, то Золото и Серебро обыкновенно изображались королём, одетым в красное, и королевой, одетой в белое. "Мужское символизируется красным, женское - белым" (Isaak Holland "Opera Mineralia"). Золото и серебро изображали также в виде больших четок. Их одежды означали посторонние примеси, нечистоты, которые их загрязняют. Алхимики говорил

Алхимия (позднелат . alchemia, alchimia, alchymia), своеобразное явление культуры, особенно широко распространённое в Западной Европе в эпоху позднего средневековья. Своей главной задачей алхимики считали превращение («трансмутацию») неблагородных металлов в благородные с помощью воображаемого вещества - «философского камня». Возникновение и попытки осуществления этой задачи уходят в античность.
Алхимические символы и их загадочные значения возникли из-за необходимости защиты и маскировки от мощной европейской церкви. В разгар своей практики, алхимия считалась еретическим ремеслом и каралась смертной казнью или хуже, пытками. Церковь рассматривала алхимию как способ для практикующих взойти на спасение за пределы «традиционной» методологии. Хотя древние алхимические символы родились из-за этой необходимости, основа алхимической практики базируется на внутренней трансформации и ее достижении. В качестве средства для этой трансмутации алхимики использовали изменяющиеся свойства веществ в дополнение к философским значениям самих символов.

Абракадабра:
Магическая гностическая формула (ок. I в. н.э.). Берёт начало в традиции воспевания звуков, которые своими вибрациями увлекают в возвышенные состояния духа (трансы) и очищают. Абракадабра, написанная и выговариваемая «в системе исчезания» - от полного названия до одной буквы, - удаляет болезни, злую участь, нищету и все злые энергии.
При ношении амулета этому способствует форма маятника и гравировка на нём.
Существует множество версий происхождения этого слова, самое распространенная что термин происходит от имени греко-египетского бога Абраксаса -- верховного главы небес и эонов. В этом смысле Абраксас выражает творческую волю Абсолюта, стремление мира к существованию.
Одна из версий происхождения слова основана на его созвучии с фразами на иудейском арамейском языке: עַבְדָא כְּדַברָא , avda kedavra, «что было сказано, должно быть сделано», и עברא כדברא , avra kedavra с приблизительным переводом «что сказано, должно свершиться». В арамейском b и v могли взаимозаменяться, отсюда вариант «abra kedabra» и далее «abracadabra».
Слово (заклинание против различных болезней) предписывалось использовать следующим образом. Оно выписывалось столбиком на дощечке 11 раз, при этом последняя буква каждый раз отсекалась. Получался треугольник. Такое постепенное укорачивание этого слова должно было уничтожать силу злого духа, и больной, надевая амулет, должен был постепенно выздоравливать.

Алеф:
Этот древний символ алхимии является производным от «Тайной Традиции» или Каббалы. Алеф первая буква еврейского алфавита и духовный корень всех гармоний.

Кадуцей:
Крылья кадуцея символизируют способность пересекать любые границы, воздушность; прут - власть; двойная змея - противоположные стороны в дуализме, которые, в конечном счете, должны соединиться. Две змеи, исцеляющая и ядовитая (болезнь и здоровье), имеют герметическое и гомеопатическое значение: природа может преодолеть природу. Кадуцей является символом взаимодополняющей природы этих двух сил, действующих во вселенной, и соединения двух полов. Они олицетворяют силы связи и разделения, добра и зла, огня и воды, восхождения и нисхождения, а также равновесие, мудрость и плодородие. В алхимии это мужская сера и женская ртуть, сила трансформации, сон и пробуждение, растворение и коагуляция (solve et coagula) великого Опыта, синтез противоположностей и проникающая функция медитации между высшим и низшим уровнями действительности. Палочка или жезл посланника - это ось мира, вниз и вверх по которой, между Небом и Землей перемещаются все боги-посланники и посредники.

Куб представляет землю в Пифагорейской, Индейской и Платоновских традициях. В Египте, фараон часто изображается сидящим на кубическом троне. В Индии, многие статуи божеств показаны стоя на кубе - один под каждой ногой.
По Платону, элементы, являющиеся различными проявлением первичной материи, способны к взаимопревращениям. Платон привлекал геометрию многогранников для объяснения таких свойств материи, как твёрдость, плавкость, воздухообразность, огнеобразность. При этом земле ставился в соответствие куб, воде - икосаэдр, воздуху - октаэдр, огню - тетраэдр. Пятому возможному правильному многограннику - додекаэдру, по мнению Платона, соответствовал пятый элемент, который Бог-Творец использовал, чтобы создать небесные тела.

Согласно Аристотелю, каждый элемент представляет собой одно из состояний единой первоматерии - определённое сочетание основных качеств - тепла, холода, влажности и сухости:

Жарко + Сухо = Огонь
Жарко + Влажно = Воздух
Холод + Влажно = Вода
Холод + Сухо = Земля

Эргон:
Это духовный древний символ алхимии для правого глаза души, в которой она смотрит в вечное. Этот символ позволяет сосредоточиться на более высоких, тонких, духовных вибраций. Он также констатирует бесконечную природу нашей души, и наши возможности, чтобы насладиться бесконечной вселенной.

Огонь:
Древний символ алхимии представляет божественную энергию, очистку, откровение, и преобразование. Одна из основных стихий, символ Духа и Б-га, торжества света и жизни над мраком и смертью, всеобщего очищения.

Луна:
Луна олицетворяет темную сторону природы, ее невидимый аспект; духовный аспект света во тьме; внутреннее знание, интуитивное, иррациональное и субъективное; человеческий разум в виде отраженного света божественного Солнца.
Является символом глаза ночного, а Солнце является глазом дневным. Луна символизирует также периодическое возобновление творения, время и меру. Раньше время измерялось фазами Луны, поэтому она считалась носителем перемен, страдания и упадка, условием жизни человека на земле. Изменяясь в своих фазах, она символизирует область становления.

Павлиний хвост:
Хвост павлина, включающий все цвета радуги, воспринимался как универсальный символ. Ближе к концу алхимической работ всегда появляется этот символ. Его разноцветные перья похожи на расплавленный металл, который предвещает близость на заключительном этапа трансформации. Хвост павлина является символом плавного перехода из одной стадии в другую. Так же в исламе хвост павлина, раскрытый во всей красоте, означал либо универсум, либо полную луну или солнце в зените. Павлиний хвост появляется в 84-й эмблеме «Символического искусства» Босха как идея целого и знак соединения всех цветов.

Пентакль:
Пентакль – это магический предмет с изображением пятиконечной звезды (пентаграммы), вписанной в круг. Каждый ее луч обозначает один из пяти элементов – Воду, Воздух, Огонь, Землю и Дух. И если в прямом положении она символизирует божественное начало, то в перевернутом виде это уже знак сатаны.
Иногда пентакли называют еще пентаграммой, пентальфой, пентагероном; а также «звездой Соломона» или «печатью Соломона» – когда-то знаменитый царь носил перстень с пятиконечной звездой, она же впоследствии «украсила» и его гробницу.
Пентакль является символом гармонии, здоровья и мистических сил. Пифагорейцы принял его как признак здоровья и брака неба и земли. Пентакль имеет большую силу, как знак неба, земли, а также человеческого тела и ума. Недаром он был использован в качестве защитного эмблемы среди алхимиков и магов.

Квинкункс (Quincunx) :
Изначально этот символ присутсвовал на римской монете, чье достоинство равнялось 5/12 (что на латыни и звучит как quincunx) аса.
Свое символическое значение квинкункс обрел среди последователей Пифагорейской Школы, специализировавшейся, как известно, на мистике и математике. По Пифагору, составляющие квинкункса – четыре первоэлемента земли, воздуха, огня и воды, пронизываются монадой, эфиром. Это символ проницаемости и жизнеспособности. Квинкункс находится в основании Тетраксиса Пифагора – десяти точек, символа, открывавшего тайну универсальной природы.

В современном мире этот символ широко используется астрологами. Имея форму креста, он представляет собой космический центр: четыре точки, соответствующие сторонам света, встречаются в пятой, центральной точке встречи Неба с Землей.

В алхимических текстах нам встречается озадачивающее, на первый взгляд, многообразие животных символов — красных львов, белых орлов, оленей, единорогов, крылатых драконов и змей. Хотя, на первый взгляд, вся эта сложная масса символов представляется отчасти перепутанной, между такими символами существует внутренняя связь. Конечно, было бы неверным предполагать, что у этих символов существуют жесткие фиксированные смыслы.

Алхимики трудясь над своими ретортами, нагревая, прокаливая, сублимируя, дистиллируя субстанции, наблюдая все это время за трансформациями в своих экспериментах. Они использовали происходящее во время своих экспериментов как семенные образы для созерцаний, составляя визуальные мантры из изображений химических преобразований. Алхимики проецировали и отображали на эти внешние события в своем внутреннем мире. Они рассматривали процессы в своих колбах как взаимодействие и соединение духовного и материального. Дух возносился, отделяясь от вещества на дне их сосудов, и нисходил вновь, чтобы одухотворить материальное в эссенции или тинктуре. Они рассматривали делание в своих сосудах как род микрокосма макрокосмической Natura. Живые энергии и существа Природы метафорически заключались в их сосуды, и они начали изображать алхимический процесс посредством символики животных. Например, черная жаба, была хорошим образом для кипящей черной массы вещества, вывариваемого в сосуде, в то время как, белый лебедь был прекрасным символом для описания белого пара или дыма, поднявшегося к горлышку сосуда от вещества, подогреваемого снизу.

Я хотел бы рассмотреть лишь некоторые наиболее важные из этих символов животного мира. Конечно, алхимики были индивидуалистами, работали в одиночестве, нежели, в составе братств или тайных орденов, но даже, несмотря на то, что их писания были результатами их личного опыта, метафоры животных вскоре превратились в универсальный язык. Ясность и универсальность этого набора алхимических символов привели Карла Юнга к концепции коллективного бессознательного. Хотя алхимики занимались своим внутренним деланием индивидуально и самостоятельно, но, тем не менее, они находили в погружении в собственные глубины понятный и для других язык символов.

В центре этих представлений лежало видение алхимического процесса, осуществляющегося как цикл цветовых изменений, от первоначальной черноты до совершенства квинтэссенции. Алхимик представлял себе каждую стадию процесса возвещенной изменением цвета и встречей с соответствующим животным.

Черная стадия — Черная Ворона, Ворон, Жаба, Massa Confusa;
Белая стадия — Белый Лебедь, Белый Орел, скелет;
Быстрые переливы радужных цветов — Павлиний Хвост;
Зеленая стадия — Зеленый Лев;
Белый Камень — Единорог;
Красная стадия — Пеликан, кормящий птенцов собственной кровью, петух;
Окончательная трансмутация — Феникс, возрожденный из пламени.

Черная стадия

Черный Ворон в алхимии является началом Великого Делания. Он указывает на начальную стадию погружения алхимика в свой микрокосм, вхождением в то, что первоначально является чёрным внутренним миром бессознательного, познанием того, что не признаёт существующим в себе. Такая стадия в алхимических текстах описывается также как почернение, опыт Nigredo, и часто изображается как процесс смерти — в форме caput mortuum, головы смерти, или, в виде алхимика, умирающего внутри колбы.

Черная стадия наступала либо при нагревании prima materia в процессе Кальцинации («сухой путь» алхимиков), либо при Путрефакции, быстрого гниения или вываривания в течение недель или месяцев (так называемый «влажный путь»). Черная Ворона или Ворон часто ассоциировались с Кальцинацией, ибо после сильного нагревания прокаленный материал обычно обуглен и расслоен и движется в сосуде подобно вороньим крыльям.

Параллельно алхимики переживали это в своих душах как уход во тьму собственного внутреннего пространства, тьму, чреватую некоей возможностью. У нас есть в значительной степени утерянное, но еще жившее в алхимиках Средневековья и Возрождения чувство, что эта тьма содержала все возможности. Словно дети мы страшимся тьмы, и для нас тьма зачастую содержит лишь экзистенциальный ужас. Эхо этого, быть может, еще живет в часто употребляемом выражении «глубокая тьма». В алхимии повстречать черную ворону — хороший знак. Так в Химической Свадьбе Кристиана Розенкрейца, когда наш герой отправился в свое странствие трансформации, он встретился с Вороной, которая по велению судьбы решила, какая из различных дорог, открытых ему, — та, что приведет его в Замок Короля (сухой или влажный путь).

Таким образом, в символе Черного Ворона мы встречаемся с сознательным выходом из мира чувств — ограничений и ощущений физического тела, объединением Ego с архетипом Umbra, собственной тёмнотой. Umbra персонифицирует собой всё, что субъект не признаёт в себе и что всё-таки — напрямую или же косвенно — снова и снова всплывает в его сознании, например, ущербные черты его характера или прочие неприемлемые тенденции.

Белый лебедь - Hooper

Н. Гончарова "Лебедь"

Фаза временного появления белого цвета, которая следовала за черной стадией, символизировалась белым орлом или белым лебедем. Черная масса кальцинации после взаимодействия с другими субстанциями и нагревания покрывалась белой коркой или налетом, который порой поднимался и клубился в виде облака в горлышке сосуда, в то время как тепло производило нагретые пузыри газа, которые выходили из черной субстанции внизу. Это был Белый Лебедь сухого пути. При влажном способе, темная гниющая материя иногда начинала образовывать белые лоскуты, часто на поверхность всплывает белый грибок, или из массы вырастают белые кристаллы. Это может быть передано изображением Белого Лебедя, живущего на поверхности воды, но питающегося все же темной тиной со дна ручья или озера. Его белизна, контрастируя с тиной, которой он обычно питается, делала его прекрасным символом того, как духовная чистота может быть получена из не подающей никаких надежд первоматерии

Алхимик начинает проживать опыт внутреннего мира (инвазия бессознательного в сознание), как наполненность светом — опыт первоначальной внутренней яркости, которую зачастую ошибочно принимают за истинное озарение.

Белая Лебедь — это фаза, когда мы чувствуем или испытываем предвидение завершения работы. Переломный момент в завершающем периоде черной стадии — явление истоков предстоящего развертывания работы. Это та стадия катарсиса после некоего интенсивного переживания потрясающего испытания, когда мы мельком видим явление, правда фрагментарное, новой возможности — мерцающий свет в наших душах, что притягивает нас своим общением перемен. Чернота для нас становится пространством возможностей, а мимолетное зрелище белизны — это показательный шаг на пути к цели, к интеграции бессознательного и сознательного в наших сущностях.

Таким образом, в алхимии эти две фазы настолько основательно связаны, что иногда Лебедя и Ворона (жабу) изображают привязанными друг к другу. Лебедь удерживался весом Ворона, тогда как сознательная часть нашего бытия (символ жабы) возвышалась к духу. Герметический философ Михаэль Майер включил этот символ в свой герб.

Лебедь всего лишь первое сознательное соприкосновение с бессознательным, и по сравнению с опытом физических чувств — опыт настолько всепоглощающий, что изображается в виде яркого белого света. Лебедь — птица, которую редко можно увидеть летящей, но чаще — плывущей по озеру или реке, изящно скользящей по водной глади, по поверхности, тонкой оболочке между собственно бессознательным и сознанием.

Павлиний хвост

Н. Гончарова "Павлин"

В этой точке алхимики, как правило, часто сталкиваются с Павлиньим Хвостом, внезапным появлением цветных радужных переливов на поверхности вещества в сосуде, который приводил к мысли, что они достигли своей цели. Это могло быть результатом образования слоя масла на поверхности водянистой массы (влажный путь) или некоторых окислительно-восстановительных реакций, скажем, на поверхности расплавленного металла (сухой путь). Это было мимолетное зрелище смены цветов, которое указывало на то, что это был верный путь, и энергии, высвобожденные при изначальном явлении противоположностей, поглощались вновь. Это была середина процесса, которая могла быть ложно воспринята как его завершение. Многие имевшие это переживание в своей внутренней жизни зачастую неверно полагали, что они дошли финала делания и достигли внутренней трансформации и просветления. Их внутренне видение Павлиньего Хвоста, хотя и было, вероятно, прекрасным, являлось лишь усвоением полярностей черной и белой стадий. Далее они должны быть преобразованы в духовные тинктуры, если надеялись произвести какую-либо долговременную трансформацию в душе.

В терминах последовательности из пяти стадий, кульминация достигается именно на стадии Павлина. К этому моменту алхимик обретает знание о неизвестных ему до этого сторонах своего бытия.

Зеленая стадия

Н. Гончарова "Лев"

Не все алхимики использовали символику Павлиньего Хвоста, и иная стадия, часто имевшая место в этой точке цикла, была встречей с Зеленым Львом. Физически Зеленым Львом обычно именовался витриоль или серная кислота, получаемая путем дистилляции в сосуде зеленых кристаллов сульфата железа. Сульфат железа получался, когда богатая сульфидами железная руда выставлялась на воздухе для окисления — такой способ был наиболее доступен для средневековых алхимиков. Очень едкая серная кислота могла бы произвести основные химические преобразования во многих веществах, вплоть до растворения таких металлов как железо или медь. Зеленый Лев также мог бы быть азотной кислотой, получаемой путем нагревания селитры и сульфата железа. Азотная кислота, будучи смешанной с кислотой, полученной из обычной соли, соляной кислотой, образует aqua regia, зеленоватого оттенка жидкость, которая могла бы растворить даже такой благородный металл как золото. Зеленый Лев, пожирающий солнце, известный в алхимии символ, изображенный во многих манускриптах и гравюрах, может быть понят, как aqua regia, растворяющая солнечное золото и образующая раствор, который легко мог бы придать металлу золотой оттенок.

Для тех же алхимиков, что работали главным образом с растительной материей и процессами, нежели имели дело с минералами, Зеленый Лев был образом Natura, как элегантно выразил это в одной из своих поэм Томас Дилан. Здесь Зеленый Лев, пожирающий солнце, — это зеленый пигмент хлорофилл. Зеленая листва растений улавливала энергию солнечного света. Часто алхимики пытались воссоздать в своих колбах жизненный процесс и особые надежды возлагали на осадки и кристаллы, что напоминали по форме листву или растения. Здесь Зеленый Лев мог бы быть экстрактом растительного сока, который часто являлся первоматерией для их алхимического делания. Грифон, полулев и полуорел, иногда ассоциировался с завершением этой стадии. Орлиная природа Грифона давала этому гибридному существу способность подниматься в сосуде, как было отмечено выше, в известном смысле, спиритуализации Зеленого Льва.

В работе с минералами металлическая сурьма обозначалась как Серый Волк, так как, будучи расплавленной, она жадно поглощала многие другие металлы, такие как медь, олово и свинец, образуя сплавы. В этом смысле она вела себя подобно металлической ртути, которая также с легкостью амальгамировала с другими металлами. Серый Волк сурьмы стал особенно важен в алхимии с начала XVII века — ее целебные качества были популяризованы писаниями, вышедшими под именем Василия Валентина. Постепенно она стала аналогом для минерального делания Зеленого Льва растительной работы.

Белый Камень

После появления Павлиньего Хвоста и Зеленого Льва алхимики надеялись на появление белой стадии прежде, чем появление красного цвета в их сосудах отметит новое соединение противоположностей, которые появились в начале в ходе черной и белой стадий и были усвоены.

Белая стадия была образованием белой тинктуры или камня и проистекала из следоваловавшего за кальцинацией или путрефакцией предшествующего временного появления белого цвета, с которым, однако, ее не должно путать — преступить к ней означало оказаться на более высоком уровне делания. Ее часто изображали как появление в сосуде королевы, облаченной в сияющие белые одежды. Белая тинктура обозначала процесс внутренних изменений, когда алхимик способен был ощутить и привести к целостной гармонии женский компонент души (Anima). В алхимии этот сексуальный элемент часто подчеркивался. Rosarium Philosophorum, ключевая работа середины XVI века демонстрирует соединение мужского и женского в качестве центрального аспекта процесса.

Для алхимиков соединение в сосуде мужского и женского было символом для обозначения аспекта нашего внутреннего бытия, связанного воедино. Они рассматривали минералы, растения и животных как в какой-то степени мужские и женские сущности и проецировали их трансформации в свой внутренний космос, чтобы исследовать свои собственные мужские и женские начала. Например, кислоты, которые могли бы растворять и разжижать руды металлов, рассматривались как мужские. Субстанции представляли женственность, когда они соединялись с силами роста и питания процессов в сосудах, и происходило слияние субстанций воедино в новом союзе. Металлическая Ртуть рассматривалась как гермафродит, так как она и растворяла и образовывала амальгаму с другими металлами.

За стадией альбедо следует стадия цитринитас , ставшая некоей алхимической тайной. Ее содержание редко раскрывали, а затем алхимические писатели вообще перестали о ней говорить (возможно не потому, что она была маловажной, а напротив, потому что она была самой важной и наименее объяснимой профанам). Хотя, казалось бы, это очень важная стадия перехода от серебра к золоту. Насколько мы можем судить по немногим дошедшим до нас обрывкам - цитринитас - это собирание золота в себе и своих корнях, выбирание из того, что разложено нигредо и очищено альбедо, тех золотых крупиц, которые и составляют нас. Причем крупицы выбираются именно из того, что отвергнуто, выше чего встала душа на стадии альбедо и от скатывания и нового растворения в чем она смогла удержаться.

При этом надо отчетливо понимать, что золото рассеяно в большинстве, в сознании и в опыте, а не воображать себя светом извне (собственно цитринитас - это стадия на которой внешний лунный свет заменяется солнечным светом внутри).
ЦИТРИНИТАС (citrinitas) - греч. XANTHOSIS: Желтение (под властью стихии Воды), самая тайная стадия Делания, поскольку брак, любовное соитие и зачатие - очень интимная тема. Кроме того, под желтением понимается образование урины-ржавчины. Подробности описания цитринитаса с точки зрения христианской, да и не только христианской, морали можно рассматривать как богохульственные и богомерзкие, поэтому алхимики времен Инквизиции в своих книгах опускали подробности цитринитаса, передавая их устно. Затем традиция устной передачи утратилась, отчего (на основании книг) укрепилось мнение, что цитринитас - необязательная стадия Делания, и что вслед за альбедо сразу начинается рубедо. Это грубая ошибка. Цитринитас - самая главная, сложная и тонкая стадия Делания, без которой невозможно получение Философского Золота.

Символом цитринитаса является золотой орел, урина, мочащийся Купидон (Писающий Мальчик).
На некоторых изображениях присутствует мужская сущность (Купидон), который мочится на свою мать (Венеру).
На стадии цитринитаса приобретается способность СМЕТЬ совершать что-либо, поскольку человек в цитринитисе действует уверенно, он знает что главное, а что ненужное и правильно выбирает свои цели (символизируется стрельбой, охотой).
Сущность цитринитаса заключается в том, что человек, прошедший альбедо- пассивный отдых, пытается исторгнуть из себя все ранее приобретенные в ходе жизненного опыта ценности, которые ввергли его в нигредо и после прохождения альбедо стали казаться ему ядовитыми, как урина вредна для питья. Человек исторгает все былое из себя, как бы мочится. Но капля урины попадает на его тело (что неизбежно в процессе мочеиспускания) и человек неожиданно для себя обнаруживает в своей урине-прошлом много положительного, нужного и вечного. Так он как-бы заново оплодотворяет себя своей уриной, но при этом качественно преображается. Он понимает, что самые необходимые, простые и вечные вещи (любовь к жене, к детям, доброта, твердость в выборе правильных жизненных ориентиров) всегда были с ним, даже в зеленой "дикой жизни" и состоянии нигредо. В цитринитасе человек понимает, что жив до сих пор (не спился, не стал наркоманом, не покончил собой с горя, не сошел с ума от реалий "дикой" зеленой жизни) только благодаря настоящему желтому земному золоту (земное золото - желтое, тогда как золото философов - красное), подлинному земному богатству, которое всегда было у него не зависимо от количества монет в сундуке. Это богатство - любимая жена, семья, близкие, правильная, человечная позиция в жизни, которой он старался следовать, насколько мог. Все доброе, что осталось в человеке с тех времен, когда он был "диким", символизирует зелень красной меди.
Поэтому человек в цитринитасе часто изображается раздумывающим над своим разрубленным телом, и держащим в руках свою золотую голову.
В цитринитасе человек становится спокойным, потому что понимает, что все, что он делал ранее, он делал правильно. В цитринитасе человек рассудителен, уверен в себе и своей жизненной позиции, позитивен, настроен на творчество, не живет одним днем, заранее просчитывая свое возможное будущее и следствия своих поступков. Он готов не раздумывая бороться за вечные идеалы добра и справедливости, зная что ничего кроме пользы ему это не принесет. В цитринитасе человек обладает большим творческим потенциалом, рисует, пишет, создает. Он с терпением, трепетом и тихой глубокой любовью относится к близким, благодушно прощает окружающим их ошибки. Человек делает это не отрешенно, как в состоянии альбедо, а с глубоким внутренним удовлетворением и твердым пониманием смысла всех совершаемых им поступков. Человек приобретает способность добиваться своей цели человечно, согласуя свои желания и цели с целями и желаниями других людей.
Цитринитас заканчивается тогда, когда все совершаемое человеком добро по отношению к другим людям становится обыденностью, привычным делом, когда человек перестает брать какую бы то ни было плату за совершаемое им добро, а плоды своих успехов безвозмездно, без тени в сердце, без капли сомнения, добровольно отдает другим людям.

Красная стадия

Красная стадия или образование Красного Камня изображалось символом Пеликана. Алхимик должен войти в некотором роде жертвенные отношения со своим бессознательным. Собственными душевными силами он должен вскармливать развивающийся внутри него духовный эмбрион.

В средние века эту белого Пеликана с длинным, до груди клювом ошибочно представляли кормящей своих птенцов собственной кровью. В действительности же происходило следующее: птица отрыгивала пищу, пойманную ранее, а птенцы ели эту измельченную рыбу, кусочки которой попадали на грудь пеликана, из-за чего она выглядела кровоточащей. Этот миф о жертвоприношении Пеликана, кормящего птенцов собственной кровью, был гораздо более могущественном, чем прозаическая реальность, и в течение средних веков Пеликан стал символом для Христа, пожертвовавшего собственной кровью. Алхимики также взяли этот символ на вооружение и с легкостью включили его в свой символический зверинец.

Красная стадия отмечала образование Красной Тинктуры, которая преобразовывала мужские силы души, облагораживала их, и приводила их в новую гармонию, и часто символизировалось явлением в сосуде Красного Короля. В нашем внутреннем делании, мы овладеваем красной тинктурой, когда справляемся с задачей трансформации в более созидательную силу грубых энергий мужского компонента нашей души, изображаемыми порой алхимиками в образе рыцаря, размахивающего мечом.

Образ самого себя (Persona) должен быть изменен, трансформирован, принесен в жертву развитию Ego. Это практически неизменный глубоко болезненный опыт, проверяющий внутренние ресурсы человека. Из этого, в конечном счете, появляется духовное Ego, преображенное опытом Пеликана. Пеликан в духовном смысле являлся полноценным образом пути Христа, жертвы Христа и использовался в качестве такового первыми алхимиками.

Тинктуры в алхимии также связаны с субстанциями Мессы, красным вином и белой облаткой, кровью и плотью Христа. Отправление Таинств рассматривалось как спиритуализация душ их участников. В алхимическом языке эти белый и красный камни или тинктуры служили в точности тем же целям, хотя алхимики достигали их своей собственными усилиями по трансформации без посредничества священника. Здесь алхимия напрямую связывается с историями о Граале, которые задействуют схожие параллели между Граалем и Таинствами. Иногда красная тинктура символизировалась рогатым оленем. Олень рассматривался как благородное мужественное животное. Поэтому он связывался с Единорогом как символом белой или женской тинктуры. На некоторых алхимических рисунках, таких, как например, в Книге Ламбспринга, работе конца XVI века встреча Оленя и Единорога в лесу души изображается как часть процесса трансформации.

Окончательная трансмутация

Н. Гончарова "Феникс"

Финальная стадия делания часто символизировалась Фениксом, восстающим из пламени. Это отсылка к греческому мифу о птице Феникс, которая обновляет себя каждые 500 лет, принося себя в жертву на огне. Таким образом, это род воскрешения, параллельный символу Христа, восставшего из могилы. Это означает возрождение в тигле трансформации. Алхимики, проецируя свою внутреннюю работу на процессы, что происходили в их сосудах, ввергали себя в море странных переживаний, стремясь понять внутренние параллели и смысл каждой стадии процесса, к которому они приступили - в каком-то смысле переживали внутреннюю смерть и воскрешение в устремлении к Философскому Камню. Этот камень фактически ощущался как образование островка стабильности в меняющемся море их внутреннего мира. Найдя однажды в душе этот островок стабильности, алхимики могли направить свою жизнь на путь созидания, они могли выстроить здание своей личности на твердом основании или земле своего внутреннего опыта.

Феникс завершает процесс развития души. Птица Феникс строит себе гнездо (которое в то же время является погребальным костром) а затем, поджигая его, сжигает и себя. Но из пепла Феникс восстает преображенным. Алхимик трансформировал свою сущность в такой степени, что объединил бессознательное и Ego, как основы своего существа. Теперь он создал новый центр личности — он обрел Философский Камень, стержень своего существа.

Символом камня был Уроборос, змея, кусающая собственный хвост. Приступая к деланию, мы все довольно бесформенны («Massa Confusa» или бесформенная масса) и отданы на милость колебаниям противоположностей в душе, психических энергий, что постоянно изменяются от одного полюса к другому, от наслаждения к отчаянию, от всеохватной уверенности до глубокой меланхолии и негативных установок, от света к тьме, от энергии к инерции, от сознания к бессознательному. Для нашего сознания естественно следовать циклу пробуждения и сна, отражая цикл дня и ночи, цикл времен года. Эта двойственность отражается во многих наших внутренних переживаниях. Змея часто использовалась как символ двойственности — ее длинное вытянутое туловище отделяет полюсы головы и хвоста. Иногда вместо змеи в данном случае использовалась фигура крылатого дракона, чтобы завершить драконий цикл, начатый в начале делания. Когда змея или дракон схватили свой хвост, они объединили противоположности в цикле — для алхимиков символ достижения твердости среди дуалистических душевных сил.

Великое делание (лат. Magnum Opus ) — в алхимии процесс получения философского камня (иначе именуемого эликсир философов), а также достижение просветлённого сознания, слияния духа и материи. Некоторые из алхимиков утверждали, что им удалось успешно осуществить Великое Делание; в их числе Николя Фламель и Калиостро. Элифас Леви, один из первых современных церемониальных магов и вдохновитель Герметического Ордена Золотой Зари, дает такое определение:
"Великое делание, прежде всего, создание человека им самим, то есть, полное и всеобщее раскрытие его способностей, власть над своей судьбой, и, в особенности, совершенное освобождение его воли".

Великое Делание состоит из различных операций (кристаллизация, выпаривание, сублимация и т. д.) и включает в себя несколько этапов, характеризующихся цветовыми изменениями компонентов: так называемые «чёрная», «белая», «жёлтая», и «красная» стадии (nigredo, albedo, citrinitas и rubedo).

Нигредо — подготовительная стадия, связанная со свинцом. Аллегорией нигредо в алхимической символике обычно являлся ворон. На этой стадии имеет место растворение Философского Меркурия и коагуляция Серы.
Альбедо — из получившейся светящейся жидкости выпаривают шлаки, в результате чего должен получиться малый эликсир (Aqua Vitae), способный превращать металлы в серебро.
Цитринитас — третья стадия, выделялась только ранними алхимиками. Ее описание не сохранилось. Тем не менее, попытки трактовок и описания этой стадии можно найти.
Например, в